Негодяй в моих мечтах - Селеста Брэдли

Мелоди поспешно покачала головой:

— Мне не нравится чердак.

Лорел, кивнув, огляделась вокруг.

— Да, пожалуй, на чердаках страшновато.

— Не страшновато. — Мелоди наклонилась вперед и села по-турецки, подоткнув юбку. — Там был плохой человек. — Она произнесла это быстро, в одно слово. — Плохой человек заставил меня вылезти в окно.

Лорел растерянно заморгала. Тут явно была целая история. Никакой разумный человек не станет заставлять ребенка вылезать в окно.

— Где теперь этот плохой человек?

— Умер, — спокойно, как о чем-то обычном, сообщила Мелоди. — Медди сказала, что следует говорить «упокоился», но папа говорит просто «умер».

Мелоди разгладила ленточку, которой было подпоясано ее платьице.

Лорел хотелось стиснуть ее в объятиях, так чтоб она пискнула и никогда-никогда не отпускать. Но, взяв себя в руки, она с железной выдержкой решила просто повторить позу Мелоди и уселась на пол тоже по-турецки.

— Кто такая Медди? — поинтересовалась она.

Мелоди округлила опушенные темными ресничками синие глаза и медленно моргнула.

— Медди — это леди Бланкеншип. Она одна из моих мам.

Лорел пронзила острая жгучая боль. Однако она постаралась сохранить спокойное выражение лица.

— У тебя не одна мама?

Мелоди потянула за нитку, выбившуюся из ленточки.

— Медди — мама, Прю — мама, но у меня нет мамы. Смысл ее слов был для Лорел совершенно ясен. В жизни Мелоди были женщины, которые о ней заботились, но они не претендовали на то, чтобы звать ее своей дочерью. Так что, несмотря на растущую досаду, Лорел все же почувствовала благодарность к этим Медди и Прю.

Ей безумно хотелось сообщить Мелоди правду, но она чувствовала, что подходящий момент не настал. По правде говоря, большим достижением было бы выманить собственную дочку из ящика в стене. — У меня есть яблоки и сыр, — небрежно проговорила она. — Хочешь угоститься?

— А лимонных кексов у тебя нет?

Лорел мысленно прокляла отсутствие этих кексов.

— Прошу прощения, леди Мелоди. Чего нет, того нет. Я отругаю за это повара. Можешь не сомневаться.

Мелоди хихикнула, и Лорел показалось, что ей сделали чудесный подарок.

— Но все же не согласитесь ли вы присоединиться ко мне, чтобы слегка перекусить и поболтать? Мне тут одиноко.

Лорел чуть склонила голову и спокойно улыбнулась.

Заманивать дочь все равно, что подманивать на руку осторожную птичку.

Она запретила себе думать о том, что точно так же Джек поступает и с ней. Это совершенно другое дело!

Мелоди, прищурив глаза, долго рассматривала ее. Размышляя, она вытащила и медленно поднесла к лицу грязный тряпичный комок и, сунув его замызганный уголок себе в рот, принялась задумчиво жевать, Лорел смотрела на это с еле скрываемым материнским ужасом. Господи, что это за штука такая?! Сбоку свисал скрученный в шар конец тряпки, и Лорел заметила нашитые на нем глаза.

— Не хотите ли вы, леди Мелоди, познакомить меня с вашей подругой?

Мелоди подняла обвислую серую вещицу повыше:

— Это Горди Энн.

Лорел наклонилась вперед и потянулась к этому чудищу. Боже! Неужели у Джека нет денег, чтобы купить ребенку настоящую куклу? Она двумя пальцами взяла влажный уголок вещицы и торжественно потрясла.

— Очень рада с вами познакомиться, леди Горди Энн.

Мелоди снова захихикала. Затем она вытащила из ящика свои ножки, обутые в башмачки, аккуратно разгладила юбочку и запачканный пылью передничек и только после этого протянула к Лорел свои ручки:

— Забери меня.

Встав так быстро, что закружилась голова, Лорел подхватила девочку на руки.

Слова вроде «крепенькая» и «теплая» закрутились у нее в голове, но тут же были смыты волной нахлынувших эмоций.

«Я ее люблю! Она моя, и я ее люблю. Я за нее умру. И наверняка смогу за нее убить».

У нее был ребенок, но она никогда не была матерью. Она тосковала, грустила и томилась, но… это новое чувство было совсем другим. Оно заняло в ее сердце совсем иное место. Оно было острым, жарким и… всеобъемлющим. Оно обволакивало, было сладостным и непреходящим.

Однако сейчас, когда Мелоди оказалась в ее руках, Лорел должна была приложить все силы, чтобы не напугать ее яростью своих переживаний. Так что когда Мелоди приложила теплые ладошки к ее щекам и заглянула в глаза, Лорел сморгнула слезы и улыбнулась настороженному ребенку.

— Ты много плачешь.

— Ты права. — Лорел сделала глубокий вдох и с улыбкой встряхнулась, отгоняя прочь бурю эмоций. — Я иногда становлюсь настоящей плаксой. Но сегодня я плакать не буду, потому что у меня гостья.

Мелоди удивленно заморгала. Ее настороженность ослабла.

— Гости?

— Ну конечно! — Лорел закружила ее в вальсе. — Ты моя гостья!

— Я? — Мелоди казалась несколько озадаченной, не очень понимая, что должна делать в этой роли. — Но ведь это мой дом.

— Возможно, но это мой чердак! — И хотя ее рукам хотелось подольше удержать девочку, она усадила Мелоди в кресло и выпрямилась, впрочем, лишь для того, чтобы присесть перед ней в глубоком реверансе. — Леди Мелоди как хорошо, что вы заглянули ко мне. Могу ли я поинтересоваться здоровьем вашего мужа?

Мелоди хихикнула:

— У меня нет мужа. Есть Билли-вик и Эван.

— О Боже! Посплетничаем о мужчинах! — Лорел бросилась в другое кресло и оживленно наклонилась вперед. — А теперь расскажи мне все об этом Билли.

И Мелоди пустилась в длинное и запутанное повествование о Билли-вике, занимавшем промежуточное место между свирепым гигантом и преданным ручным любимцем. Мозг Лорел, изголодавшийся по сведениям о пропущенных годах жизни дочери, старательно впитывал все подробности.

Однако часть его была занята разработкой плана, как выкрасть дочь и увезти далеко и навсегда.

В своих трудах по сохранению безупречного порядка жизни в «Браунсе» — несмотря на добавление к ней дам, служанок и двух подверженных бесконечным злоключениям шаловливых юных существ — дворецкий Уилберфорс ежедневно совершал обход всех помещений клуба. Так происходило и в этот день. Как всегда, на коврах и дорожках не было ни пылинки, ни морщинки. Проходя по коридору самого верхнего этажа, он замедлил шаг.

Вот снова он услышал какой-то странный звук, высокий и скрипучий. Механический! Склонив голову набок, как породистая вышколенная гончая, он старательно прислушался, звук двигался сверху вниз, к нему, затем прекратился.

Хотя достоинство не позволяло ему бегать, Уилберфорс, когда хотел, мог двигаться очень быстро. Он преодолел коридор и вошел в комнаты лорда Эйдана как раз в тот момент, когда из «немого слуги» выбралась Мелоди.