Полночная ведьма - Пола Брекстон

Но он еще не побежден. Он собирается с силами и снова бросается на Вайолет, на сей раз схватив ее за волосы. На миг его взгляд встречается с моим, и я вижу в его желтых глазах отражение своего искаженного ужасом лица. В толпе один или два волшебника пытаются пустить в ход чары, чтобы освободить мою бедную служанку, хотя и знают, что, вмешавшись, они идут против правил клана. Но их усилия, хотя и предпринятые из самых лучших побуждений, остаются тщетны. Вайолет жалобно кричит, пытаясь высвободиться, но тут демон обвивает второй рукой ее шею и, таща за собой, шаркающей походкой направляется в сторону ямы.

– Нет! – кричу я. – Отпусти ее! – Я наклоняюсь назад, всем своим весом налегая на жгут, чтобы остановить продвижение демона к вратам Тьмы, но он продолжает упорно двигаться к ним. Вайолет душераздирающе вопит, и чудовище, которому, видимо, надоели ее крики, хладнокровно и безжалостно сворачивает ей шею. Я слышу невыносимо громкий хруст ломаемых позвонков.

– Вайолет!

На одно мгновение, когда ход времени словно замирает, демон останавливается, балансируя на краю бездны, и в этот миг все мое существо переполняется скорбью по моей погибшей подруге и яростью против этого гнусного существа. А потом он падает, унося тело Вайолет с собой. Жгут, обмотанный вокруг моего запястья, опять натягивается, таща меня за собой к яме.

Я знаю, что должна сделать так, чтобы Серебряный Шнур отпустил запястье демона, но я чувствую инстинктивную, не поддающуюся логике потребность вернуть Вайолет, пусть даже это будет только ее мертвое тело.

Из-за спины до меня доносится отчаянный крик Хранителя Чаши:

– Вели шнуру отпустить его, дитя!

– Не могу! Вайолет! – кричу я, чувствуя, как шнур тянет меня все ближе и ближе к дыре в полу и при этом постепенно выскальзывает из моих потных рук.

– Ты должна! – настаивает лорд Граймс.

Внезапно я замечаю: рядом со мной в круге кто-то стоит. Это Друсилла. Она поднимает руку и звонким твердым голосом говорит:

– Мэйгор, отпусти! – И тотчас же жгут соскальзывает с моего запястья и падает на пол, снова став всего лишь неподвижным витым шнуром.

Я лежу там, где упала, чувствуя, как пальцы ног касаются самого края ямы, тяжело и неровно дыша, дрожа всем телом от напряжения и страха. Моя сорочка изодрана в клочья, ноги кровоточат, ободранные камнями. Я медленно, с трудом встаю. На моих глазах дыра в полу затягивается, закрывается, словно ее и не было. Я поднимаю голову и обвожу взглядом стоящих вокруг меня потрясенных волшебников и волшебниц. Вайолет погибла. Демон, которому я велела явиться, забрал ее жизнь, как будто она не имела никакого значения. От горя, чувства вины и ужаса перед тем, чему я позволила произойти, я утратила дар речи. Наконец я чувствую на своем плече прохладную руку Друсиллы.

– Ты должна стать главой клана, Лилит.

– Я не могу! Я потерпела неудачу. Бедная, милая Вайолет…

– …любила тебя. Она бы не захотела, чтобы ты сейчас дрогнула. Ты продемонстрировала Доказательство Состоятельности.

– Я позволила Вайолет умереть!

– Тут на кону стоит нечто большее, чем одна жизнь, разве тебе это не понятно? – резко говорит Друсилла. – Ты приказала демону явиться из Тьмы и отправила его обратно, как и требует закон. Стань же Верховной Ведьмой, или все твои усилия пропадут впустую. Клан Лазаря должен получить вождя, и им должна стать ты!

Я пытаюсь осмыслить как ее слова, так и то, что произошло. Как я могу заявить, что добилась успеха, ведь я допустила, чтобы Вайолет умерла? Как?

Ты права, что сомневаешься в себе, Дочь Ночи. Ты потерпела крах, и так будет со всеми волшебниками и волшебницами Клана Лазаря.

Нет! Я уже ничем не смогу помочь Вайолет, но нельзя допустить, чтобы ее гибель оказалась напрасной. Я исполню свой долг. Я стану тем, кем мне было суждено стать от рождения.

Я снова обвожу взглядом зал и заставляю мой голос звучать так четко и спокойно, как только могу.

– Я Утренняя Звезда, – говорю я, – законная наследница звания Верховной Ведьмы Клана Лазаря, и я требую отдать то, что принадлежит мне по праву!

Ночь облачна и темна, час уже слишком поздний для возвращающихся с работы мужчин или пьяных гуляк, но еще слишком ранний для молочников или торговцев рыбой. Сидя у окна и глядя на затихший город, я перебираю в уме события позапрошлой ночи. После церемонии я почти не спала, и теперь мне нелегко мыслить ясно. Я поворачиваю голову и смотрю на пустую спальню. Всего два дня назад рядом со мной была Вайолет. И теперь, когда ее нет, я чувствую себя страшно одинокой, и меня давит тяжкое чувство вины. Я должна была ее спасти. Я могла ее спасти, я в этом уверена, если бы только зловещий злобный дух так не отвлекал и не дразнил меня. Я позволила ему увести мое внимание в сторону как раз тогда, когда настал решающий момент, и Вайолет заплатила за мою ошибку своей жизнью. Я никогда себя не прощу.

Кроме всего прочего, чтобы как-то объяснить ее исчезновение, мне пришлось солгать, состряпав историю о том, будто она сбежала под покровом ночи с таинственным любовником. Мама поверила мне, сказав, что всегда считала – на найденышей нельзя полагаться из-за свойственных им странностям. Уизерс же знает правду, и он еще раз доказал свою преданность отцу, а стало быть, и мне, приложив все усилия, чтобы убедить слуг в том, что ему было известно о тайных амурах служанки. Получается, я не только позволила ей умереть, но мне также пришлось и опорочить ее доброе имя.

Я смотрю на ноги, радуясь тому, что днем мои плотные черные юбки полностью скрывают царапины и ссадины, которые я получила, борясь с существом из Тьмы. Я вспоминаю то облегчение, которое почувствовала, когда меня наконец облачили в роскошную Священную Ризу. Хранитель Чаши призвал собравшихся волшебников и волшебниц поприветствовать меня, и они разразились криками одобрения, громкими и полными энтузиазма. Но разве могла я в эту минуту чувствовать себя хоть сколько-нибудь счастливой? На протяжении всей оставшейся части церемонии я лишь с трудом сдерживала слезы.

Я доказала, на что я способна, так сказала мне Друсилла. По ее словам, то, что при этом один из членов клана погиб, вовсе не знаменует неуспех. Так что теперь я полноправная Верховная Ведьма, и те, кто во мне сомневался, больше не могут с этим спорить. А раз так, я должна отодвинуть личные чувства в сторону ради блага клана.

* * *

Сидя у окна в своих апартаментах на верхнем этаже Адмиралтейской арки, Николас Стрикленд наблюдает, как закат омывает Букингемский дворец розовым сиянием, медленно изменяя его цвет с белого на бледно-розоватый. Не пройдет и часа, как садящееся летнее солнце зайдет за горизонт и дворец сделается тусклым и бесцветным, однако это продлится недолго, ибо вскоре его осветят выстроившиеся вдоль всей Мэлл многочисленные уличные фонари, а из окон выдержанного в георгианском стиле фасада польется веселый современный электрический свет. Внимание Стрикленда редко привлекает красота. Его куда больше интересует процесс изменений. Метаморфозы, происходящие с Букингемским дворцом, хочет он этого или нет, контролируются движением небесных светил и погодными условиями и почти не зависят от человека, будь он король или мещанин. Ибо цель жизни Стрикленда – это контроль. Он либо борется с контролем, либо устанавливает его, как в своих интересах, так и в интересах других. За его спиной засыпает Вестминстер, и он знает – нынешнее правительство, правительство мирного времени, спокойно проспит всю ночь. А перед его глазами блистающий мир королевской семьи весь вечер будет заниматься распространением своего влияния, утверждением своих привилегий, раздачей милостей угодным, а также одергиванием и третированием тех, кто не угодил власти.