Из жизни Мэри, в девичестве Поппинс - Вера Колочкова

– Да… Конечно… – тут же встрепенулась та, испуганно подняв на него большие карие глаза, и улыбнулась одними губами, будто через силу.

– Стесняется! – пояснил торопливо Костик. – Скромная она у меня, бабушка Маша…

– Это хорошо, Костенька! Хорошо, что скромная. Сейчас такие девки все оторвы пошли – палец в рот не клади! А пожениться-то вы когда планируете?

– Да какое там пожениться, бабушка, что вы… Да мы хоть завтра бы, а толку? Жить ведь все равно негде! У нас дома каждый квадратный сантиметр на строгом учете… Да и родители мои ругаются каждый день – слушать невозможно!

– А отчего ругаются-то, Костенька? – понуро уперев в ладонь сморщенную щеку, покачала головой Мария.

– От безденежья… Отцу зарплату на работе вот уж четвертый месяц задерживают, Ирку с Катькой, сестренок моих, вот-вот из их платных институтов повыгоняют. Мама от отчаяния просто с ума сходит, знаете ли.

– Ой, да что ты! Ну и времена нынче пошли, – вздохнула Мария. – Мне вот Славик недавно рассказывал – ему тоже зарплату как-то задерживали…

– А кто у нас Славик? – равнодушно-осторожно вставил свой вопрос Костик.

– Славик-то? Да мужа моего, Бориски, племянник, – махнув рукой, пояснила Мария и торопливо продолжила: – Так вот, они на своей работе взяли да в суд подали на хозяина и заставили его деньги-то им заплатить! Правда, он потом все равно их всех повыгонял…

– Славик, Славик… – собрав складками лоб и напряженно уставившись прищуренными глазами на Марию, быстро проговорил Костик. – Что-то я не припомню вашего племянника.

– Так ты и не видел его никогда, Костя.

– Да? Жаль… А знаете, интересно было бы пообщаться – родственники как-никак! Он моего возраста?

– Нет, что ты! Старше тебя намного! Под пятьдесят ему, как и матери твоей. Вчера вот как раз сюда приходил, насчет прописки решить.

– И что?

– Что, Костенька?

– Ну… Прописали?

– Да нет… Нет пока! Не решила я еще. Вот поминки по Бориске моему соберу, позову вас всех, только самых близких, тогда и решим, что да как.

– Да-а-а, бабушка… Видите, как получается грустно? Вроде и родственники мы с вашим Славиком, а даже и не видели друг друга никогда. Нехорошо это как-то. Может, мне позвонить ему, а? По телефону хоть познакомиться?

– Да нет у меня его телефона-то, Костя. Он как-то все сам сюда наезжает. Редко, правда.

– А адрес? Адрес есть?

– Ой, есть. Конечно, адрес есть! Я ему каждый праздник открытку цветную отправляю! Сейчас принесу… Сашенька, а ты почему чай не пьешь? Может, тебе горяченького подлить? – ласково обратилась она к сидящей в напряженной позе с прижатыми к худеньким бокам локотками девушке.

– Нет, спасибо… – снова будто вздрогнула Сашенька, бросив испуганный взгляд на Костика.

– И когда у нас состоятся поминки, бабушка? – протягивая Марии свою чашку, переспросил Костик. – Вы лучше мне еще чаю налейте.

– А посчитать надо! Вот уж две недели прошло, как Бориска помер. Значит, где-то перед Новым годом сорок дней его душе и будет. Да я вам позвоню попозже, тогда все и обскажу подробненько!

– Да не звоните, бабушка. Еще на папашу моего нарветесь. Он сейчас совсем злой – даже пива купить не на что. Обхамит – мало не покажется! Мы вот что сделаем… Я сейчас у вас частым гостем буду – нужно же мне невесту свою навещать, верно? Вот и скажу потом матери про поминки, чтоб он не знал.

– Хорошо, Костенька! Конечно, раз так. Бедная моя Настена. А может, мне ей деньжонок немного подкинуть, а? У меня есть на книжке, мы с Бориской давно еще начали себе на старость откладывать. А что? Я бы дала! Много ли мне одной теперь надо?

– Нет, нет, бабушка, не надо! Что вы, она обидится! Неудобно ей.

– Ладно, я сама с ней поговорю. Вот придет на поминки и поговорю. Где ж это видано – четыре месяца без денег! Почему она сама-то ко мне не пришла? Она ж от меня в детстве никакого отказу не знала. Забыла совсем, наверное.

– Ладно, бабушка, спасибо вам за все. За чай, за привет, за ласку. Пошел я. А Сашеньку мою не обижайте, ладно? Смотрите – она уже ни жива ни мертва сидит!

– Да бог с тобой, Костенька! Как же можно-то? Такое дите обидеть – лучше совсем на свете не жить!

– Ну да, ну да… – усмехнулся, подмигнув весело девушке, Костик, – вот видишь, а ты боялась.

Он встал из-за стола и, еще раз приобняв Сашу за плечи, поцеловал в макушку. «Надо же, ласковый какой паренек. Как над дитем трясется над невестой-то, поди ж ты…» – умилилась на них Мария.

Проводив до двери Костика, она вернулась на кухню, села напротив улыбающейся напряженно Сашеньки.

– Ты есть хочешь? Я сейчас суп куриный буду варить, а пока давай яичницу с салом сделаю. Будешь?

– Нет, я не хочу… – тут же замотала головой девушка.

– Да ты не стесняйся меня, деточка. Мне ведь только в радость, что ты у меня поживешь! Одной-то совсем, совсем плохо. Пойдем-ка я тебе комнатку твою покажу! У меня там чисто, и занавески я новые недавно повесила.

Она провела Сашу в небольшую комнатку, оклеенную веселенькими дешевыми обоями с яркими белыми пятнышками ромашек на зеленом лугу, в самом деле чистую и уютную, похожую на девичью наивную светелку.

– Вот здесь и будешь жить… Видишь, и шкафчик для одежды тут есть, и стол для занятий твоих! Нравится?

– Да! Очень нравится! – согласно закивала головой Сашенька. – Здорово как! И окно такое большое, необычное. И места много!

– А здесь везде много места, Сашенька. Вся квартира такая огромная – как в лесу гулять можно. Пойдем, я тебе покажу…

В полупустых, не обремененных лишней мебелью комнатах везде ощущалась хозяйская любовь к чистоте и минимализму: старинный паркет матово поблескивал надраенными мастикой дубовыми планками, встречавшиеся изредка узорчатые салфетки топорщились белоснежной наивной крахмальностью, даже крупные дождевые капли на промытых до блеска оконных стеклах казались чистыми и прозрачными, красиво, будто играючи, перетекали из одной в другую. Сам воздух в квартире, казалось, был до блеска отмыт детским мылом и мочалкой, отдавал природной свежестью чистоты, не испорченной запахами химических «освежителей». Проведя гостью по пространству своих владений с лепными высокими потолками, большими арочными окнами и широкими коридорами, дважды переходящими в уютные холлы-полуниши с поместившимися в них маленькими дендрариями из комнатных растений, она снова усадила ее за кухонный стол и принялась таки готовить обещанную яичницу, не слушая робких Сашиных возражений.

– Тебе обязательно надо хорошо кушать, деточка… Посмотри, какая ты бледная! Прямо смотреть на тебя больно!

– Так я просто не накрасилась сегодня… – оправдывалась Саша. – А есть я и правда не хочу! Не привыкла в такое время.