Самые новые истории о Простоквашино - Эдуард Успенский

Певица ответила:

А почта с пересадками летит издалека,

Из самой дальней гавани Союза,

Где я бросаю камушки с крутого бережка

Широкого пролива Лаперуза.

Короче, весь концерт певица обращалась к Печкину. Или это казалось, что она обращается только к нему:

Письма, письма часто на почту ношу,

Будто я роман с продолженьем пишу…

Или:

А вчера прислал по почте

Два загадочных письма.

Вместо строчек только точки,

Догадайся, мол, сама…

Или уж совсем:

Когда я на почте служил ямщиком,

Был молод, имел я силёнку…

Когда концерт закончился, Печкин больше всех хлопал. А Пелагея Капустина поникла.

Почтальон Печкин долго ждал, когда певица выйдет из-за кулис, а когда она вышла, он вручил ей большой букет пионов и так вежливо сказал:

– Не хотите ли вы, уважаемая Виолетта Эльдорадовна, пойти посмотреть поросёночка?

Печкин даже отчество певицы узнал, хотя она была вовсе не Эльдорадовна, а Эльдаровна.

– Какого ещё поросёночка? – удивилась Виолетта Серебряная.

А два дружинника с повязками сделали шаг вперёд.

– Да такого поросёночка, Борьку на восемь пудов.

Певица смотрела на него с удивлением:

– Вы – тот колхозник, который сидел в первом ряду?

– Я не колхозник, – ответил Печкин. – Я – мистер Икс. Моя фамилия Печкин.

Виолетта Серебряная обняла Печкина и сказала:

– Дорогой мистер Икс, дорогой мистер Печонкин, вы так внимательно слушали мои песни, что я лишний раз поняла, что я очень нужна народу. Спасибо вам за это!

– А поросёночек? – спросил Печкин.

– Как-нибудь в другой раз. Я обязательно посмотрю вашего поросёночка Борьку. Я думаю, мне очень понравится поросёночек Борька на восемь… как вы сказали?

– Пудов.

– Пудов…

Она села в удлинённую «Ниву» и уехала.

А у Печкина уже и стол был накрыт для гостей на две персоны – огурчики, грибочки, самогончик.

Между прочим, жуликов, которые в Простоквашино записки рассылали, на концерте не было. Они и в самом деле решили во время представления ещё раз в дом дяди Фёдора залезть. Заодно и в других домах пошарить.

Дядя Фёдор, Шарик и Матроскин устроили засаду. Мальчик сидел на чердаке, так что ему хорошо был виден весь первый этаж. В руках у него была верёвка от крышки погреба.

Кот Матроскин незаметно сидел на шкафу. Шарик спрятался в собачьей будке с фоторужьём.

План операции был таков. Как только воришки войдут в дом и пройдут на середину избы, Шарик как выскочит из будки, как направит на них фоторужьё, как закричит:

– Руки вверх!

Воришки попятятся назад. Дядя Фёдор приподнимет люк, и они посыплются вниз. Тут же Матроскин прыгнет на люк сверху, и всё – мышки в мышеловке. Бери их голыми руками, если, конечно, хватит сил. Преступники тут же, как милые, сдадутся, если, конечно, вызывать милицию.

Дом был вычищен и вымыт. Печка побелена зубным порошком.

– Что это ты, Матроскин, так стараешься? – спросил дядя Фёдор.

– Как же! Незнакомые люди придут! – ответил кот. – Стыдно будет за грязь.

Он даже тапочки выставил у входа.

Всё получилось так, как было задумано, но совершенно наоборот.

Жулики – два человека в спортивных костюмах – действительно подошли к дому. Прислушались – никого нет. Открыли дверь, вошли в избу. Всё тихо. Они стали снимать ботинки и надевать тапочки.

Тут же Шарик выскочил из будки и закричал:

– Руки вверх! Снимать буду!

Он направил на них ружьё – и как вспыхнет фотовспышкой!

Дядя Фёдор открыл крышку погреба. Вот сейчас жулики отступят назад и рухнут вниз в темноту.

Но преступники не отступили назад в погреб, потому что они запутались в снятых ботинках. Они только подняли вверх руки с тапочками.

Матроскин, точно по программе, как закричит:

– Держи их!

И прыг со шкафа прямо в чёрную дыру.

Он так там треснулся о картошку, что заорал не кошачьим, а тигриным голосом:

– Вау! У-У-У-У-У-У!

Жулики совсем испугались и бросились бежать.

Шарик побежал с ними рядом, он забегал с одного бока и с другого и фотографировал. Бежал перед ними и сзади них и фотографирвал.

Вот жулики выбежали на асфальт из травы. И тут откуда-то появилась зелёная машина «Уазик» и поехала перед ними.

В машине открылась задняя дверца, спортсмены влезли в машину и умчались.

«Сообщники» – подумал Шарик.

Это была милиция.

Пелагея Капустина быстро поняла, какую глупость она сделала, послав Печкину чужую фотографию. Она решила всё исправить – послать ему свою собственную фотографию и очень красивую.

Не теряя времени, она села на мотоцикл и помчалась в село Троицкое к фотографу Щелчкову.

Фотограф Щелчков очень обрадовался её визиту, переизбытка клиентов у него в сельской местности не было.

Он сразу засуетился:

– Садитесь, садитесь, гражданочка. Как будем фотографироваться – на паспорт, на портрет или на долгую память?

– Это как так на долгую память? – спросила Пелагея.

– Для расставания, – объяснил Щелчков.

– Мне для расставания не надо, – испуганно сказала Пелагея. – Мне надо наоборот.

– Можем портретное фото сделать, – говорит Щелчков, – на стенку вешать. А можем художественное фото предложить с поросёнком там или с коровой.

– Я поросёнка продала, – опять испугалась Пелагея. – Можно мне с мотоциклом?

– Можно, конечно, – сказал фотограф. – Только уж для художественного фото вам придётся причёску сделать. А то и маникюр.

– Как так причёску? Как так маникюр?