Княжий пир - Юрий Никитин

– Людота! – закричал он ему в ухо. – Людота!.. Этоя, князь! Ты слышишь?.. Эй, люди! Все сюда!

Старого кузнеца подхватили на руки, вынесли на свежийвоздух. Владимир высвободил чудесный меч. Во дворе Людоту облили водой изколодца, старый кузнец слегка вздрогнул, но рука еще поднималась, будто все ещедержал молот. Вылили еще пару ведер, он задрожал от холода, веки затрепетали.Уже осмысленными глазами пробежал по лицам:

– Что?.. Где это я?.. А вы кто?

Владимир проговорил настойчиво:

– Людота, ты не помнишь? Ты ковал этот меч.

Старый кузнец с недоумением уставился на чудесное оружие.Глаза его заблестели восторгом, но брови сдвинулись к переносице.

– Я?.. Я сковал это чудо?.. Ничего не помню.

Среди потрясенных дружинников пошел почтительный говор.В коваля вселился кто-то из богов, видел его глазами и работал его руками.Ковал княжеский меч не сам Людота, а бог… Или же сам Людота становился богом.Волхвы глаголют, что любой человек, даже самый мелкий и слабый, в какие-томгновения жизни становится равен богам, а то и выше. Надо только не проглядетьте моменты…

Помощники кузнеца спешно привели молодого здорового раба,бросили на землю. Тот стиснул зубы, не издал ни звука, когда все еще багровыйкончик лезвия коснулся его шеи. Людота нажал сильнее, кожа зашипела. Сгорая,взвился дымок, а раскаленное лезвие с легким шипением вошло в тело. Раб сжималчелюсти, побелел. Полоса меча вошла в молодое тело на всю длину, и лишь тогдараб издал легкий стон, дернулся, рот раскрылся чуть, оттуда потеклатемно-багровая струйка, словно уже успела вобрать в себя часть небесногожелеза.

Людота подержал за рукоять, железо пьет молодую кровь,обретает крепость и стойкость при ударе, чтобы не разлетелось как ледяшка, чтобгнулось, но не ломалось, чтобы, однажды заточенное, сохранило остроту дажепосле лютой битвы!

– До захода солнца, – определил он. – Потом…оружейникам.

Возле Владимира уже суетились, потеряв степенность, старшинаоружейников Острозуб и его лучший подмастерье Гаргак. Глаза их не отрывались отторчащей рукояти, пальцы Острозуба хищно сжимались, словно уже вытаскивал,торопливо очищал от засохшей крови, затачивал, ладил защитный крыж на рукояти,даже оправу для каменьев, буде князь изволит с драгоценностями…

– Спасибо, Людота, – сказал Владимир, – если чтобудет нужно, только скажи слово.

Людота вздрогнул, глядя на меч:

– Хорошо, что ты не вошел раньше…

– А что случилось бы?

Людота зябко повел плечами:

– Я сковал слишком… меч. Он рассекал бы любые доспехи,как лист капусты, отбивал молнии, летящие стрелы! А если бы кто сумелвыбить из твоей руки, сам бы мигом прыгал в твою ладонь. С таким мечомможно хоть против Змея, хоть против колдунов, да что там колдунов – можносупротив самого неба! И тогда я, услышав чей-то настойчивый глас, началделать его проще… Теперь уж не настолько молниеносен, даже стрелы сам неотобьет…

Челюсти Владимира стиснулись так, что слились в одно целое.Претич, дурак, уговаривал подождать еще…

– И все-таки это необыкновенный меч, – прошепталон. – Я чую в нем силу…

– Необыкновенный, – согласился Людота. Глаза его наизнуренном лице вспыхнули гордостью. – Я все-таки сумел…

– Я чую, – сказал Владимир. – Но как жаль,что ты не остановился… Меч был бы лучше.

– Нужно делать не как лучше, а как положено, – строгоответил старый кузнец.

…Еще три дня умельцы украшали рукоять меча золотом, крепилидрагоценные каменья, другие спешно делали подобающие ножны. Владимирпредпочитал мечи без всяких украшений, настоящие боевые, как и все в быту, ноБелоян предостерег, что он пока не столь великий и грозный властитель, как егопращур Аттила, который пил вино из простой деревянной чаши, в то время как всеостальные ели и пили на злате, или как другой пращур по имени Вандал, что всюжизнь спал на деревянном ложе, подложив под голову седло, как пращур Славен,который всегда выходил на поле боя в одежде простого воина и становился впервый ряд пешим…

– Народ должон видеть, – проговорил оннаставительно, – что ты князь. Богатый! Потому и вешай на себя побольшезлата, драгоценных каменьев. И одежка чтоб в золоте блистала, аки упавлина!.. Вон как церковники делают, а? Ихние попы как копны сена, столько наних золоченых риз, а цепи и золотые кресты весом по пуду, и каменья, и наголове хрен знает что, зато богатое… чтоб, значит, наш лапотник раскрыл варежкуот восторга и сказал соседу: да, ихние волхвы вон какие богатые! Куда нашему,что в простой холстине и в будни, и в праздники. Значит, их вера сильнее…

Владимир поморщился:

– Яркой одежкой можно только дурака обмануть.

Белоян ахнул:

– А из кого народ? Это и хорошо. Представь себе, еслибы умников было чересчур много!.. Тут бы такие кровавые свары начались… Так чтомеч должон быть богатым. Тем более что меч – символ. Как оружие, честноговоря, меч всегда уступает как топору, так и сабле. Да всему уступает! Но онпришел из давних времен, когда ничего лучше делать не умели. Так что меч –прежде всего символ власти. Княжеской ли, царской, императорской. Потому украсьего драгоценными каменьями так, чтобы простой люд с восторгом рассказывал тем,кто тебя не зрел с таким мечом.

– Ладно, – сказал Владимир, сдаваясь. – Только мечв бою все равно меч. Конечно, супротив закованного в латы лучше боевой топор, апротив юркого печенега надо выходить с саблей, но меч все равно люблю… Не знаюпочему, но люблю. У меня по всему телу пробегает радостная дрожь, когдапальцы лишь коснутся рукояти. А беру в обе руки, сразу в тело вливаетсямощь богов… или бесов, как ни назови, но куда и усталость девается, тревоги,заботы… Я снова прыгаю с драккаров на плоский берег норманнский, врываюсьв горящие города, дерусь с мидийскими магами, сражаюсь на ступеняхимператорского дворца… Никакой тебе нынешней головной боли с дрягвой,древлянами, вятичами!

Завидя князя на крыльце, челядинцы задвигались шибче,засуетились, изображая тяжкую работу. Даже свиньи у длинного корытазачмокали болтушку старательнее, а петух на воротах прокричал бодро, выгнувгрудь колесом, как Претич на воинских учениях.

Белоян хохотнул, ибо с заднего двора тут же явился Претич,вдогонку крикнули что-то от замученных дружинников, послышались тяжелые звуки,словно на землю бросали мешки с глиной.

– Я пошел готовиться, – сказал Белоянзагадочно. – Претич, твой меч еще не затупился?

– Вроде нет, – ответил Претич озадаченно, – а что?

– Будь при князе.

Двор опустел, когда Белоян шел к воротам, а потом заполнялсяснова медленно, с опаской, свиньи долго нюхали землю, по которой прошелстрашный зверочеловек.