Крестовые походы. Миф и реальность священной войны - Пьер Виймар

Армянский хронист Матвей Эдесский рисует нам портрет Тороса: «Тем временем армянский вождь Константин приехал из Гаргара. Через несколько дней куропалат направил их (Балдуина и Константина) осаждать Самосату и вести войну с эмиром Бальдуком… Неверные одержали победу и поразили франков, как и местных жителей. На поле осталось около тысячи человек. Битва состоялась на второй неделе Великого поста. Когда Балдуин вернулся, он нашел предателей, лживых советников, которые замыслили вместе с ним погубить Тороса. Последний отнюдь не заслужил такой участи, ибо много послужил городу. Благодаря его ловкой осторожности, хитрой изобретательности и отваге город был спасен от порабощения свирепым и жестоким народом мусульман. Сорок заговорщиков, взявшихся свершить этот Иудин поступок, пришли ночью в дом Балдуина и, посвятив его в свои преступные планы, пообещали отдать ему Эдессу. Балдуин дал свое согласие. Тогда они явились к армянскому вождю Константину. В пятую неделю поста он поднял против Тороса множество людей, которые в воскресенье учинили разгром в доме приближенных куропалата и захватили верхнюю часть цитадели. На следующий день заговорщики вновь собрались, чтобы окружить то место, где скрывался Торос, и яростно нападали на него. Находясь в безвыходном положении, Торос сказал им, что если они дадут клятву освободить его, он отдаст им цитадель и город, а сам с женой уйдет в Мелитену. Он дал им кресты из Варага и Макеноц, и Балдуин поклялся на этих почитаемых святынях посреди церкви Св. Апостолов, что не причинит ему никакого вреда… После того, как граф принес эту клятву, призывая в свидетели всех святых, Торос передал ему цитадель, и Балдуин вступил в нее в сопровождении всех знатных горожан… В следующий вторник, праздник сорока мучеников Севастии, жители города, вооруженные мечами и толстыми палками, толпой кинулись на Тороса и сбросили его с крепостной стены в разъяренную толпу разбушевавшейся черни. Те яростно набросились на него, и он закончил жизнь в ужасных мучениях, пронзенный мечами. Это было страшное преступление перед лицом Господа. Привязав его веревкой за ноги, они с позором протащили его через городские площади, затем воткнули его голову на копье, изрыгая проклятия, и поставили это копье напротив церкви Спасителя, построенной некогда апостолом Фаддеем. Из года в год Господь своей рукой будет карать преступный город».

Итак, Балдуин стал владетелем Эдессы; разумеется, сокровища, «терпеливо» накопленные Торосом, перекочевали в его сундуки. Бывший каноник Ахена и Льежа, безденежный младший сын, авантюрист первого крестового похода стал князем богатых восточных земель и обладателем сокровищ, которые пойдут как на то, чтобы защищать владения, так и на то, чтобы унять угрызения совести некоторых крестоносцев, перед которыми отныне открывались два пути: либо продолжать долгий путь на Иерусалим, либо служить повелителю плодородной Эдессы (март 1098 г.).

Внезапное богатство, свалившееся на Балдуина, вызвало бурную реакцию; самым любопытным, безусловно, было поведение турка Бальдука — он продал ему крепость Самосату за 10000 безантов, что дало возможность графу вернуть жителям Эдессы их детей, которых турок держал в качестве заложников.

Территориальная экспансия графства вписывалась в ряд случайностей крестового похода; Балдуин не только не приобрел ничего значительного, пока франкское ополчение стояло под Антиохией, но еще и должен был противостоять ужасному натиску армии султана, которой командовал Кербога. Для мусульман осада Эдессы стала стратегической ошибкой, но Кербога, атабек Мосула, был так уверен в победе, что захотел для начала искоренить франкские владения, находящиеся вблизи его собственных земель. Осада длилась с 4 по 25 мая 1098 г., и время, потерянное под стенами Эдессы, спасло основную армию, дав ей возможность овладеть Антиохией.

Гибель мусульманского войска, напавшего на крестоносцев, подняла боевой дух франков, а долгая остановка войск в районе Антиохии сыграла на руку новому графу: он очень нуждался в западных воинах, желательно — лотарингцах, чтобы упрочить свое господство и подчинить себе знатных армян, которым не мог простить напоминания о том, что они помогали ему прийти к власти. Поэтому он набрал множество воинов-простолюдинов, которых нанял на службу, выплачивая им жалование деньгами Тороса, а также рыцарей и мелких феодалов, которых щедро одарил фьефами.

Привлечение франкских воинов намного увеличило военную мощь создававшегося государства. Однако очень скоро армянское население будет выступать против того, что приглашенные ради пользы княжества латиняне отстраняли их от военной и политической власти.

Считая себя ограбленными тем самым властителем, которому они столь легкомысленно предались, несколько крупных лиц армянской общины Эдессы организовали заговор, чтобы свергнуть его. Они сговорились с соседями — турецкими эмирами — и для вящей безопасности перевезли свое имущество в крепости, которые все еще принадлежали им. Заговор уже близился к осуществлению, когда его раскрыли. Реакция булонца была скорой и отличалась особой жестокостью, призванной устрашить возможных предателей. Организаторам выкололи глаза, простых исполнителей искалечили, а затем изгнали из города, отобрав все имущество. Множество армян было брошено в тюрьму, за них был назначен выкуп в двадцать тысяч безантов золотом. Время, когда армянское население служило опорой графу, полностью прошло, и брак Балдуина с дочерью одного армянского вельможи из горных районов уже не мог создать видимость обратного.

Среди крестоносцев никто не сомневался в выгоде того, что было сделано в Эдессе; поэтому Балдуин даже не явился на совет предводителей похода, созванный 5 ноября 1098 г. в церкви Св. Петра в Антиохии. Он не участвовал в походе на Иерусалим, предпочтя посвятить себя расширению владений.

С конца 1099 г. графство достигло наибольших размеров, включив в себя территории, расположенные по обоим берегам Евфрата (несмотря на то, что очень долго эта река служила границей между Востоком и Западом). Это положение придало Эдесскому государству первостепенную значимость с точки зрения стратегии, но экспансия на восток, т. е. к Мардину, Дьярбакиру, Мосулу и далее к Багдаду, политическому центру Халифата, вызвала резкий отпор мусульман.

Хотя это продвижение на восток, как кажется, вполне отвечало требованиям священной войны, также верно и то, что оно было единственно возможным, поскольку на западе княжество Антиохийское не оставляло эдессцам ни малейшей надежды на присоединение новых земель; на юге эмират Алеппо по своей воле или насильно стал зависеть от Антиохии, хотя оба эти государства и продолжали враждовать между собой. Итак, умерить аппетиты правителя Эдессы оставалась способна лишь мусульманская Месопотамия. На севере графство граничило с небольшими армянскими владениями в Антитавре, которые изначально помогали латинянам. Однако вскоре, раздраженное суровостью франкского господства, армянское население стало оказывать сопротивление. Через некоторое время единичные выступления переросли в едва прикрытую войну с вторгшимися чужеземцами. В результате сложилась следующая ситуация: открытая война на востоке, настороженное наблюдение на юге и тайное сопротивление на севере.

По отношению к восточным латинским государствам Эдесса взяла на себя роль, которую приписывают ей все хронисты — «оплота христианства». Судьбой ей будет предначертано пасть после того, как ее богатые земли будут разграблены, жители изгнаны (мусульмане — франками, христиане — из-за долгой франко-турецкой войны), а крепости разрушены.