Августейший бунт. Дом Романовых накануне революции - Глеб Сташков

Сандро считал себя экспертом по части Японии. В юности в чине мичмана он совершил кругосветное плавание на крейсере «Рында» и два года прожил в Нагасаки. Даже завел там «временную жену», что, по его словам, негласно разрешалось Морским министром.

Николай II, будучи цесаревичем, тоже совершил кругосветное плавание. И тоже побывал в Японии. Менее удачно, чем Сандро. В городе Оцу на него бросился полицейский, ударив саблей по голове. От смерти Николая спас греческий принц Георг, который сбил безумного полицейского с ног и не дал нанести повторный удар. Однако шрам у Николая остался на всю жизнь.

Остряк Гиляровский написал по этому поводу эпиграмму:

Стихотворение, как говорят учителя литературы, не потеряло актуальности и в наши дни.

Александра Федоровна вроде не имела личных счетов с японцами, но и она, как уверяет Сандро, «принимала в осуществлении нашего “заговора” самое деятельное участие»[158].

22 апреля 1896 года Николай II записывает в дневнике: «За докладом с Чихачевым имел с ним крупный разговор по поводу книжки Сандро “О мерах по усилению нашего флота в Тихом океане”. Он опровергал его доводы, а я их защищал!»[159] Учитывая особенности ведения дневника, это очень подробная и эмоциональная запись. Да и вообще царь не имел привычки спорить с министрами. Обычно он соглашался или просто принимал к сведению все, что ему говорили, а потом делал по-своему. Поэтому, кстати, многие считали его человеком лицемерным, хотя подобная привычка объяснялась лишь скромностью и застенчивостью царя.

В этот же день, 22 апреля, Николай II принял приехавшего на коронационные торжества китайского сановника Ли Хунчжана. С ним царь должен был подписать союзный договор против Японии. Развитие Тихоокеанского флота действительно становилось вопросом первостепенной важности. Тут уже не до игры в заговор.

Но 26 апреля в дело вступила «тяжелая морская артиллерия» – генерал-адмирал. «Завтракал с нами д. Алексей. Имел с ним окончательное объяснение; он хочет оставить флот и уйти вместе с Чихачевым. Приятное положение для меня!»[160]

Алексея Александровича в его борьбе против Сандро поддерживала вдовствующая императрица Мария Федоровна, «которая любила любимого брата своего мужа»[161]. Царствующая императрица Александра Федоровна оказалась в противоположном лагере. Она сообщила обо всем Александру Михайловичу. Великий князь – отличный рассказчик, поэтому просто предоставим ему слово.

«Я пошел прямо к государю.

– Я надеюсь, ты помнишь, что я написал эту записку с твоего разрешения и благословления?

– Конечно, конечно, – вздохнул Никки. – Но разве ты не видишь, Сандро, что в том, что говорит дядя Алексей, есть большая доля правды? Не могу же я позволить моему зятю подрывать дисциплину во флоте?

Я был ошеломлен.

– Ради Бога, Никки! Разве не тебе первому я прочел эту записку в еще необработанном виде?

– Конечно, конечно. Но я обязан заботиться о мире в нашей семье, Сандро. Будь благоразумен и согласись с предложением дяди Алексея.

– Что же он предлагает?

– Он предлагает назначить тебя командиром броненосца “Император Николай I”, который плавает в китайских водах.

– Понимаю. Значит, я должен отправиться в изгнание за то, что я исполнил твои приказания?

Его лицо передернулось.

– Это просто вопрос поддержания дисциплины.

– А если я не приму этого назначения?

– Тогда я, право, не знаю, что мы будем делать. Я полагаю, что дядя Алексей будет настаивать, чтобы тебя исключили из флота.

– Благодарю тебя, Никки, – сказал я, – молю Бога, чтобы он помог мне удержать власть над собой. Я предпочитаю принять твое второе предложение.

Он сразу весь прояснился и обнял меня.

– Я знаю, Сандро, что ты будешь благоразумен. Оставь на некоторое время в покое дядю Алешу, а потом через год или два мы посмотрим, что можно будут предпринять для твоего полного удовлетворения. Подумай только, как счастлива будет Ксения, когда узнает, что теперь ты будешь нераздельно с нею.

Ксения была действительно счастлива»[162].

Удивительный диалог. Дело даже не в том, что Николай попросту «сдает» своего друга и готов ни за что ни про что отправить его плавать в китайских водах. К сожалению, в XIX веке все российские цари, склонные хоть к каким-то реформам, поступали именно так. Своих соратников предавали и Александр I, и Александр II. Твердый характер почему-то доставался только консерваторам.

Поражает другое. Ради сомнительного мира в семье царь отказывается от важнейшего преобразования, которое недавно сам же защищал. И это – Николай II, который стремился во всем походить на отца!

Хотя император все-таки нашел компромисс. Александр Михайлович ушел из флота, но в мае 1896 года отставку получил и Чихачев. На посту управляющего Морским министерством его заменил вице-адмирал Павел Тыртов, «сторонник развития морских сил на Дальнем Востоке». Так что «изменение направленности морской политики России и стратегического развертывания ее флота» все же последовало[163].

Однако с финансами в стране, как всегда, напряженка. Витте строит железные дороги, проводит индустриализацию, вводит золотой стандарт – денег на все, естественно, не хватает. Средства на флот выделяются немалые, но они распыляются, поскольку предложения Кази и Александра Михайловича сократить расходы на Балтике и Черном море были отвергнуты.

Зато Николай II не поссорился с дядей Алексеем. Правда, оба они пожертвовали своими любимцами: генерал-адмирал – Чихачевым, а царь – Александром Михайловичем.

В этом проявляется характер Николая II. Он предпочитает отослать Сандро, потому что знает: тот пообижается и остынет. К серьезному конфликту это не приведет.

«Меня он не боялся, – вспоминает Александр Михайлович. – Как часто, когда я спорил о полной реорганизации флота, которым управлял дядя Алексей согласно традициям XVIII века, я видел, как государь в отчаянии пожимал плечами и говорил монотонно: