Августейший бунт. Дом Романовых накануне революции - Глеб Сташков

Это – первый звоночек от Михайловичей. Второй, он же и последний, раздастся накануне Февральской революции. Тогда их «резкость и злоба» будут уже привычными, но еще более яростными. Самое удивительное, что Михайловичи (за исключением Николая) – самые близкие к царю члены императорской фамилии, можно сказать, личные друзья. Но они не любят старшее поколение великих князей. Особенно Александр Михайлович, который всего лишь месяц назад из-за конфликта с Алексеем Александровичем был вынужден подать в отставку. И теперь срывал злобу на его брате – Сергее Александровиче.

Николай Михайлович рад пощеголять познаниями в истории Французской революции, забывая, правда, о том, что его кумир герцог Орлеанский тоже не любил своих родственников и сеял раздоры до тех пор, пока нож гильотины не добрался и до его головы.

Требовать отставки Сергея Александровича, который, безусловно, нес ответственность за случившееся – это одно. Но выносить сор из избы, делать свои обвинения достоянием гласности было просто-напросто глупо. Это называется – рубить сук, на котором сидишь. Ведь не только простой народ, но и так называемое общество не делало разницы между великими князьями. Для них все они одним миром мазаны и из одного теста слеплены. Михайловичи подрывали престиж всего императорского дома, не завоевывая при этом популярности себе. Наивные, казалось бы, Мария Федоровна и ее дочь Ольга в этом смысле абсолютно правы.

Хотя, по утверждению вдовствующей императрицы, пострадавшие винили только себя, требовалось отыскать и других виновных. За проведение гуляний на Ходынском поле отвечали две инстанции – московские власти во главе с генерал-губернатором и министерство двора. Сергей Александрович валил вину на министра двора Иллариона Воронцова-Дашкова. Тот уверял, что его ведомство распоряжалось только раздачей подарков, а обеспечивать безопасность – это уж, извините, задача московской полиции.

В общем-то Воронцов-Дашков был прав. Однако всплыли застаревшие ссоры и обиды. Воронцов-Дашков – любимец Александра III. А вот братья Александра III его терпеть не могли. Такая уж у него должность. Повышения и награды раздает император, а отказы и выговоры – министр двора.

Владимир Александрович уверял, что Воронцов-Дашков «находит удовольствие в том, чтобы делать нам всем неприятности»[169].

При дворе образовались две партии. Одна – за Воронцова-Дашкова. Считалось, что ее негласно возглавляла Мария Федоровна, которая не столько стремилась наказать московского генерал-губернатора, сколько выгородить любимца своего покойного мужа. Другая партия – за Сергея Александровича.

Никто не знал, чья возьмет. Кто окажется сильнее – мать императора или дядя, женатый на его сестре?

Поначалу чаша весов склонялась на сторону великого князя. Вести расследование поручили министру юстиции Николаю Муравьеву, который занял этот пост по протекции Сергея Александровича. Муравьев подробно описал обстоятельства дела, но вопрос о виновниках катастрофы обошел стороной.

Мария Федоровна настояла на новом расследовании, за которое взялся пожилой и беспристрастный сановник Константин Пален, бывший министром юстиции еще при Александре II.

25 мая Николай II отмечает в дневнике: «Брожение в семействе по поводу следствия, над которым назначен Пален!»[170] Брожение заключалось в том, что дяди царя – Владимир, Алексей и Павел – «привезли царю свои отставки на случай, если Сергея будут судить»[171].

На наш взгляд, обычная солидарность – брат за брата. По понятиям того времени – бунт. Тогда считалось, что в самодержавном государстве не может быть отставок. Особенно коллективных. Это признак конституционного, т. е. самого дурного тона, какой только бывает. Любой сановник может лишь обратиться со всемилостивейшей просьбой освободить его от занимаемой должности. И уж тем более это относилось к военным. Да и с этической точки зрения, открытый шантаж не красит великих князей.

Тем временем граф Пален доложил о виновности московской полиции и лично Сергея Александровича, которому эта полиция подчинялась. Но – в отличие от Михайловичей – он пошел дальше и сделал еще один вывод: великие князья – лица безответственные, не подлежащие общей юрисдикции. Пока они занимают ответственные посты, всегда будет «или какая-нибудь беда, или крайний беспорядок».

Против такого вывода, естественно, объединилось все августейшее семейство. Палена поблагодарили, царь «через некоторое время начал к нему относиться так же благоволительно, как он относился к нему прежде», но впредь ему «никакого деятельного поручения даваемо не было»[172].

Козлом отпущения оказался московский обер-полицмейстер Власовский, которого уволили со службы. Через год получил отставку и Воронцов-Дашков. Зато Сергею Александровичу вышло повышение – он стал не только генерал-губернатором, но и командующим войсками Московского военного округа.

Дважды в течение двух месяцев 1896 года Николай II улаживал конфликты внутри императорской семьи. Оба раза он встал на сторону дядей, которые были неправы. Не удивительно, что в это время «вел. кн. Павел говорил своим офицерам-конногвардейцам, что в царской семье не перестают все ссориться, никто царя не боится»[173].

В результате этих конфликтов получили отставки морской министр Чихачев, министр двора Воронцов-Дашков и московский обер-полицмейстер Власовский. Единственным пострадавшим из членов семьи оказался Александр Михайлович. Честолюбивого Сандро нужно было утешить, поручить ему какое-нибудь дело. И дело нашлось. Хотя нашлось далеко от столицы, но заставило содрогнуться всю Россию.

Россия продолжала экспансию на Дальнем Востоке. В 1896 году она получила концессию на строительство Китайской Восточной железной дороги (КВЖД). В 1898-м навязала Китаю договор об аренде Порт-Артура и Ляодунского полуострова. В 1900-м в Китае вспыхнуло «боксерское» восстание. «Боксеры» выступали против хозяйничанья в стране европейцев и японцев. Под предлогом защиты КВЖД Россия оккупировала Манчжурию, из-за чего резко ухудшились отношения с другими государствами, у которых имелись в этом регионе свои интересы. Прежде всего – с Англией и Японией.

Впрочем, с Японией в 1898 году удалось достичь соглашения, по которому Россия отказывалась от претензий на Корею и соглашалась с преобладающим влиянием японцев в этой стране.

Но в этом же году в России образовалась группа людей во главе с отставным гвардии полковником Александром Безобразовым, которая требовала более активной политики на Дальнем Востоке. Эти люди получили в исторической литературе название от имени своего идейного вдохновителя – «безобразовцы», а также «безобразовская клика» и «безобразовская шайка».