Завещание с того света - Татьяна Гармаш-Роффе

– Это хорошо, так легче запомнить, – улыбаясь, прошептала Маша.

– Надо кое-что обсудить, пошли в дом.

Они занесли корзину с яблоками на кухню, отдали поварихе – та принялась немедленно их мыть и раскладывать во фруктовые вазы, – а сами поднялись наверх, в комнату Алексея.

– У меня есть предположение… – сообщил Кис и вдруг сделал паузу. – Маша, давай сразу договоримся о тезаурусе. Кажется, ты употребляла это слово недавно – то есть понимаешь, что оно означает.

– Ну конечно, Константин Алексеевич, – с ехидцей произнесла Маша новоизобретенное имя детектива, – я девушка образованная. Тезаурус – это словарь слов и их значений, используемых в пределах конкретного текста.

– Превосходно сказано. Так вот, в пределах моего текста слово «предположение» означает то, что означает, без вариантов.

– То есть у вас есть лишь гипотеза, господин Че… Как там? Че-бы-кин, – рассмеялась Маша.

– У меня есть предположение, и оно пока даже на гипотезу не тянет! – поднял указательный палец вверх Кис. – Поскольку гипотеза имеет цепочку умозаключений, хотя бы короткую, а у меня пока что одноклеточное, как инфузория-туфелька, предположение: в смерти Евгения Дмитриевича заинтересован некий человек из его деловых медицинских кругов. Неважно, что именно они не поделили, – главное, там есть что делить. Клиентура у них богатая и влиятельная, а это дает деньги и связи, на которых строится высокий престиж врача… Но подобраться к ним, кругам этим, будет чрезвычайно сложно. Особенно если учесть, что я не могу вести расследование официально. Поскольку в письме… – Кис запнулся: произнести слова «от твоего папы с того света» было выше его сил, слишком дико звучало, – в письме, которое принес голубь, было четко сказано, что расследовать нужно тайно. И это не блажь, ни в коем случае. Автор Письма знает гораздо больше нашего и уверен, что открытое расследование растревожит осиное гнездо… Так я думаю.

– А как же тогда? – подняла светлые бровки Маша.

– Пока попробуем выяснить, не обронил ли твой папа какую-то фразу, отражающую его беспокойство. Начнем с тебя: в последнее время он был чем-то озабочен? Напряжен? Расстроен? Излишне задумчив?

Маша отрицательно помотала головой.

– Он говорил по телефону чаще обычного?

– Не знаю. Папа бо́льшую часть времени проводил в своем кабинете. Если и звонил, то не при мне. И со мной своими тревогами он бы ни за что не поделился, он меня оберегал.

– Хорошие родители так и делают, – одобрил Кис. – Мы можем осмотреть его кабинет?

– Я не возражаю. Но лучше сделать так, чтобы ни Лена, ни бабушка не видели. Иначе придется спрашивать разрешения у них, а это чревато расспросами, зачем да почему. Когда я говорю «бабушка», я имею в виду Анну Ивановну, – сама-то бабуля днем больше спит. Но компаньонка ей обязательно доложит, если увидит, как мы поднимаемся в кабинет.

– Поднимаемся?

– Он в мезонине. А лесенка находится как раз между апартаментами Лены и бабушки.

Похоже, тут у всех апартаменты, честно позавидовал детектив. Они с Александрой и двойняшками жили в четырехкомнатной квартире – казалось бы, весьма приличной, – однако она уже стала им тесна: дети росли, им требовалось больше личного пространства, и скоро придется их расселять на две комнаты. Придется пожертвовать то ли гостиной, то ли кабинетом Александры…

– Сходи на разведку. Если путь свободен, махни. Игорь, в кабинете я сам разберусь, а ты иди в мою комнату и садись изучать материалы от Александры. Мне выдашь резюме.

Они дошли до второго этажа все вместе. Игорь отправился в комнату шефа, Маша скользнула влево по коридору, приложила ухо к одной двери, потом к другой.

– Лена собирает детей на прогулку, – шепнула она Алексею, – давайте скорее сюда!

Кабинет был заперт, но Маша сняла ключ с бра, висевшего на стене рядом с дверью.

– Имейте в виду, Алексей Андреевич, – тихо произнесла Маша, – в компьютере у папы ничего интересного нет. Я там полазила, ища завещание: Лена достала своими истериками. Ей все мерещится, что она будет вынуждена пойти с детьми побираться на улицу.

– И как успехи?

– Не нашла. У меня такое впечатление, что папа пользовался домашним компьютером исключительно для выхода в Интернет. Никаких рабочих файлов.

Судя по тому, что ключ от кабинета висел в общедоступном месте, академик и в самом деле секретов не имел.

– Я гляну. А тебе предстоит задать точно такие же вопросы, как я только что задавал тебе, каждому из обитателей этого дома. Кроме бабушки, с ней я уже говорил. И Олега – его я как раз собираюсь навестить сам. Пожалуй, и вашего охранника. Как его зовут, напомни?

– Дядя Федя. Ну, Федор, – порозовела Маша. Смутилась, что так по-детски сказала, глупышка.

– Тогда все. Остальных сама спрашивай: был ли папа расстроен, не обронил ли какую-то фразу, какое-то имя.

– Но они удивятся, почему я вдруг месяц спустя явилась к ним с вопросами.

– Сваливай все на меня. На папиного одноклассника. Это он, мол, интересовался. Потому что знает, что Женя Донников был отличным водителем. И ты, Маша, тоже вдруг призадумалась: как же так? Ведь папа прекрасно водил машину! Может, он не уследил за дорогой, потому что был погружен в какие-то мысли?.. и так далее. Если кто-то вспомнит, что видел или слышал нечто необычное, – цепляйся, как клещ. Выпытывай все подробности. Задача понятна?

У девушки в глазах заблестели слезы.

– Прости, Маша.

– Все нормально.

– Чтобы заниматься расследованием, нам не раз придется возвращаться к гибели твоего папы… Ты выдержишь?

– Не сомневайтесь.

– Тогда расходимся. Желательно все сделать за сегодняшний день, поскольку мне в качестве друга твоего папы, который в Москве проездом, было бы странно тут у вас застрять. Кстати, не мешало бы нам с Игорем, для достоверности имиджа, сходить на кладбище, почтить память школьного друга Жеки… Где он похоронен?

– На Ваганьковском.

– Ого… Все, я пошел к охраннику, потом к священнику. Он, кстати, в часовне?

– Не знаю, – пожала плечами Маша. – У него нет расписания, он обязательно присутствует только по церковным праздникам, по-моему, а в остальное время…

– Ну понятно, как бог на душу положит, – усмехнулся детектив и ступил в кабинет академика.

Маша была права: в домашнем компьютере академика не хранилось никаких важных для расследования файлов. Наброски статей для журналов и речей для каких-то конференций, выписки статистики, информация о новых медицинских разработках, скачанная из Интернета, и прочее в таком же духе. Скайп и электронная почта вообще отсутствовали. То ли Донников удалил их, опасаясь чего-то (постороннего подключения?), то ли никогда ими не пользовался в компе, предпочитая смартфон. Который, очевидно, сгорел в машине вместе со своим хозяином… Следы выхода в Интернет оказались тоже скучными и мирными: новостные сайты, профильные медицинские форумы, пара ссылок на сайт банка, где, надо думать, у него имелся доступ в личный кабинет. Если у Евгения Дмитриевича и были какие-то опасения за свою жизнь и если при этом он считал нужным с кем-то ими поделиться, то делал он это, скорее всего, при личной встрече, а не посредством интернет-связи. Проведя за поисками около часа, Алексей вышел из кабинета с раздражающим чувством напрасно потраченного времени. Запер дверь, повесил ключик на бра и спустился с предосторожностями вниз, никого не встретив.