Пиранези - Сюзанна Кларк

Догадка чрезвычайно меня ободрила. Я уже не так пугаюсь, когда бессмысленное слово в Дневнике вызывает необъяснимый для меня образ. Не тревожься, говорю я себе. Это Дом. Он расширяет твое понимание.

Во всех дневниковых записях есть имена. Я составил список тех, которые нашел на сегодняшний день. Их пятнадцать. Если считать, что имя Кеттерли принадлежит Другому и еще одно имя принадлежит Пророку, остается тринадцать. Точное число Мертвых в моих Залах. Совпадение? Тщательно это обдумав, я склонен предположить, что, возможно, совпадение. Хотя пятнадцать человек названы по имени, из текста вроде бы следует, что есть и другие: подруга Д’Агостино, которой та сказала, что хочет изучать «смерть, звезды и математику», «полицейские» (они упоминаются по всему тексту), женщина, убиравшая дом Лоренса Арн-Сейлса, и молодые люди, которых он снимал на ночь субботними вечерами. На данном этапе невозможно определить их общее число.

Запись от Первого дня Девятого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос

Я не забыл про клочки бумаги, которые нашел в Восемьдесят восьмом западном Зале. Не забыл и про те, что остались там в чаячьих гнездах.

Два дня назад я собрал припасы в дорогу: еду, одеяло, ковшик, чтобы греть воду, и немного тряпья. Я вышел в путь и добрался до Восемьдесят восьмого западного Зала ближе к вечеру. Чайки, видимо, улетели добывать еду, поскольку в Зале ни одной не было, хотя по свежему помету на Статуях я видел, что птицы по-прежнему тут гнездятся.

Я тут же принялся извлекать обрывки бумаги из гнезд. Одни вынимались легко, с другими пришлось повозиться. В некоторых гнездах водоросли высохли и рассыпа́лись, стоит немножко потянуть, в других чаячий помет склеил их в сплошную массу. Я набрал сухих водорослей из заброшенных гнезд, развел костер и согрел воду в ковшике, затем намочил в ней тряпку и начал аккуратно смачивать застрявшую в гнездах бумагу. Работа была кропотливая: если намочить бумагу слишком слабо, засохший помет не размягчался, а если слишком сильно, расползалась сама бумага. Я трудился много часов, но к вечеру второго дня извлек из тридцати пяти гнезд семьдесят девять обрывков. Я заново осмотрел все гнезда и убедился, что бумаги в них не осталось.

Сегодня утром я вернулся в мои собственные Залы.

Я принялся складывать клочки. Через час у меня сложился кусок страницы – возможно, половина листа – и несколько фрагментов других страниц.

Написано было очень неряшливо, с частыми зачеркиваниями. Я прочел:

…что он со мной сделал. Почему я оказался таким идиотом? Я здесь умру. Никто меня не спасет. Я здесь умру. Тишина [фрагмент отсутствует] ни звука, только удары волн в помещениях внизу. Есть нечего. Я целиком завишу от него, поскольку он приносит мне еду и питье; это еще сильнее подчеркивает, что я – пленник, раб. Он оставляет еду в помещении со статуями минотавров. Я тешусь долгими фантазиями, как убью его. В одном из разрушенных помещений я нашел острый кусок мрамора размером с черепицу. Я представлял, как убиваю его этим обломком. Ничего другого мне бы так не хотелось…

Это писал очень несчастный и озлобленный человек. Интересно, кто он? Мне бы хотелось дотянуться до него через эти листки, показать рыбу, которой изобилуют Вестибюли, моллюсков, только и ждущих, чтобы их собрали, объяснить, как Дом заботится о своих Детях. Мне хотелось сказать, что надо проявить лишь немного смекалки – и он никогда не будет голодать. Я гадал, кто его обидел, кто превратил его в раба. Грустно было думать, что между людьми – быть может, между моими собственными Мертвыми – существовала такая ненависть. Неужели Завалившийся Человек мучил Человека с Коробкой из-под Печенья? Или наоборот?

Я очень аккуратно перевернул обрывки. Здесь почерк был еще хуже.

Я забываю. Я забываю. Вчера я не мог вспомнить сочетание «фонарный столб». Сегодня утром мне показалось, будто одна из статуй ко мне обратилась. Какое-то время (наверное, около получаса) я с ней разговаривал. Я СХОЖУ С УМА. Как ужасно, как жутко быть в этом кошмарном месте и к тому же БЕЗУМЦЕМ. Я НАМЕРЕН ЕГО УБИТЬ до того, как это произойдет. До того, как я забуду, за что его НЕНАВИЖУ.

Я печально вздохнул. Затем взял три конверта из тех, что некогда принес мне Другой. В первый я сложил фрагменты, которые мне удалось соединить. На внешнюю сторону конверта я аккуратно переписал свою расшифровку. Во второй конверт я убрал куски, которые складывались в обрывки предложений. В третий – клочки, которые мне соединить не удалось.

Запись от Второго дня Девятого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос

Сейчас меня мучает сомнение: спрашивать ли Другого о Стэнли Овендене, Сильвии Д’Агостино, бедном Джеймсе Риттере и Маурицио Джуссани? Пророк называл Другого «Кеттерли». В записи об исчезновении Маурицио Джуссани имя Кеттерли упоминается рядом с именами Д’Агостино, Овендена и самого Джуссани. Отсюда я заключаю, что Другой знал этих людей. Мне хочется узнать о них больше, и несколько раз я чуть не задал этот вопрос. Однако всегда в последний миг останавливался. Допустим, Другой спросит: «Откуда ты знаешь про этих людей? Кто тебе сказал?» Я не буду знать, что ответить. Нельзя говорить ему про мою встречу с Пророком. Нельзя рассказывать про записи в Дневнике.

Он очень подозрителен. Думает только о приходе 16. Два месяца назад он заявил, что хочет отправиться в Сто девяносто второй западный Зал для совершения ритуала, который должен вызвать Великое Тайное Знание, но теперь это все позабыто.

Запись от Пятого дня Девятого месяца в Год, когда в Юго-западные Залы прилетел Альбатрос

Сегодня утром я шел из Третьего северного Зала в Шестнадцатый Вестибюль. Я вступил из Первого северного Зала в Первый Вестибюль, сделал шаг или два и вдруг остановился.

Что-то произошло. Что именно? Что сейчас произошло?

Я отступил обратно в Проем и втянул носом воздух. Вот оно опять! Запах. Аромат лимона, гераниевых листьев, гиацинта и нарцисса.

В этом месте он был особенно силен. Кто-то – кто-то, надушенный дивным ароматом, – некоторое время стоял в Проеме и, возможно, глядел в Длинную Анфиладу Уходящих Залов. Я вернулся в Первый северный Зал, но не нашел там и следов аромата. Я вернулся в Первый Вестибюль и двинулся вдоль Стены на юг под исполинской Статуей Минотавра. Да, здесь запах тоже ощущался. Я проследил путь неизвестного до точки между Дверью в Первый западный Зал и Дверью в Коридор, ведущий к Первому юго-западному Залу. Дальше запах терялся.