Выкуси. История любви - Кристофер Мур

И тут Фу весь: «Точно. Засосем их пылесосом».

Поэтому я такая: «А туман у него из жопы не выдует?»

«Я на входе поставлю очень слабенький ультрафиолетовый светодиод — может, хватит, чтоб сгустились, но не поджарились. Поэкспериментирую, пока тебя не будет».

Тут я такая: «Фу, сам знаешь, как меня заводит, когда ты по-ботански чешешь, — но что ты имел в виду: пока меня не будет?»

А он мне: «Ты за пылесосом поедешь. У нас нет промышленного».

Тут я такая на Джереда гляжу, а у него вся жопка вибрит в моих «Шмаркенштейнах®» на платформе — совсем ни к черту не годится, поэтому я вся: «Да я порвусь пылесос затаскивать в автобус или в трамвай. Давай ключи от машины».

А Фу мне такой ртом: «ОХ НЕЕТ», — и анимэшными глазами: «Ч-чё-оо?»

А я ему тогда: «Ну то есть если ты свою машину любишь не больше меня».

Тогда он такой: «Хор». И ключи отдал. Что, как выясняется, большущий просчет с его стороны.

Дальше больше. Пора мухой. Буксировщик приехал.

Тащемта оказалось, что ездить на реальной машине — гораздо трудней, чем в «Большом автоугоне: Расфигачь зомби-шлюху». Хотя ущерб типа минимальный, его можно было тотально избежать, если б передачу так часто не переключала. Пока туда, за пылесосом, так все нормально, поскольку я ехала только на первой и второй. А вот по пути домой, когда мне уверенности прибавилось, я решила глянуть, есть ли там третья, и вот тут-то все поехало не так. Все равно, эти вопли со слезами со стороны Фу, мне кажется, как-то слишком уж типа сверх-эмо, особенно когда «хонду» спустили с буксировщика и стало не видно никакого ущерба, разве только под днище подлезть глянуть, как пожарным гидрантом ей типа переставило местами пару таких кагбэ проводочков. А «хонды» все водонепроницаемые делают по большей части, поэтому с чего бы кипиш, да?

Кароч, было так…

Я гоню такая тотальная ниндзя всю дорогу в «Ас-Магаз» на Кастро, а там парковаться не стала, потому что на стоянку надо задним заезжать, а у меня в комплекте навыков такого нет. Поэтому я такая вторым рядом встала, вовнутрь забегаю, а там этот стремный дядька за прилавком весь такой: «Тут нельзя парковаться».

А я ему: «Отъебись, жопожуй, у меня парень есть».

Кароч, я тащемта нахожу там моего Боба-Строителя, а он мне весь такой: «Красуля, как поживаешь? Отпадные боты!»

А я ему вся такая: «Спасиб, и мне твой фартук нравится. Мне нужен промышленный пылесос».

А он мне: «Какого размера?»

Я ему такая: «В него должно крыс сто поместиться».

Он мне: «Подруга, да нам оттянуться надо — или по магазам и едальням запасть».

Тут я такая типа тотально польщенная, птушто по магазам ходить — это для гомиков святое, но у меня ж миссия есть и я ее выполняю, поэтому я ему только: «Красного цвета, если есть». Ну птушто красный — это новый черный и будет моим «докам» в тон.

Кароч, мы такие идем в отдел пылесосов, и Боб мне такой: «Ну как там темный владыка?»

А я ему вся: «О, его больше нет. Пытался вырвать у меня яремную вену, поэтому Графиня выкинула его в окно, и он обиделся».

Тут Боб меня по плечу потрепал и такой: «Мужчины. Что с ними поделать? Вернется. С дрелью всю получилось?»

А я такая: «Щё как. Мы его вынули, но он себе обе ноги сломал, птушто ему кагбэ не терпелось».

Тут Боб такой весь из себя покровитель, папулиным голосом мне выдает, типа: «Стоп-слово, милочка. Безопасность всем нужна».

Поэтому я ему: «Хор».

Потом Боб-Строитель помог мне пылесос в машину загрузить, птушто выяснилось, что на засос сотни крыс он нужен такой, что в нем можно спать.

Тащемта я поехала, а потом эта штука с машиной приключилась, примчались легавые — и все такие: «У вас прав нету, по тротуарам ездить не положено, трали-вали, о боже мой, скучна моя тухлая жизнь легавая, хоть ствол жуй, да ты у нас, да мы у тебя, трын-дрын».

А я им вся такая: «Цыц, лягаши. Вызывайте моих легавых клевретов Риверу с Кавуто, s'il vous plait. Они подтвердят, что у меня секретное легавое задание, и мозги мне ебать категорически воспрещается таким насельникам дня, как вы». А потом засветила им визитку Риверы, кою выхватила из своей почтарской сумки, как бляху реальной залупщицы.

Поэтому легавый-раз, который у них главный, птушто у него ключи от машины, весь такой: «Схожу проверю, а вы ждите здесь, пока я в машине поизображаю радиопомехи, как килотонный растяпа, а моя жена дома отсасывает у какого-нибудь жеребца».

Я парафразирую.

И типа через две минуты подкатывают такие Ривера с Кавуто, только теперь у них еще и собака. Зовут Марвин, он très симпотный. Весь рыжий и типа добермана или еще какого-то злюки, но я ему тотально понравилась — он виляет куцым хвостом, а я ему дала попить воды из гидранта с ладони, и он вылакал, хотя кругом воды навалом, но, видать, на вкус она как улица и что не.

Поэтому я такая: «Эй, Ривера, скажите этим вафлям клизменным, что вы с жопным медведиком мои сцуки».

А Ривера тихо весь таким озабоченным легавым голосом: «У нее умственные проблемы».

«Синдром Турретта, вызванный травмой головы», — выдает Кавуто.

«Мы дальше сами займемся», — Ривера такой.

Кароч, прокатилась я на заднем сиденье легавой тачки с Марвином и промышленным пылесосом. Тесно было, а Марвин весь такая собачья морда с лизучей любовью своей, поэтому макияж у меня très по пизде пошел, когда мы до студии добрались.

Поэтому я им такая: «Марвин меня любит всерьез и надолго, легавые».

А Кавуто мне: «Не удивительно, он труполов».

А я ему вся: «Ну еще б, вы что угодно сочините, лишь бы выглядеть покруче».

Тут мне Ривера такой: «Вылазь. Скажи своему дружку, что куртки нам нужны КМС. А когда передашь, иди домой. Ты должна быть дома с мамой».

Они меня тащемта бросили прям на тротуаре с пылесосом и уехали. И я заметила слезки собачьего отчаянья в глазах Марвина.

Кароч, я текстую Фу, что мне надо помочь затащить пылесос по лестнице, и он такой спускается, а тут как раз буксировщик подваливает, потому-то все слезы с воплями и случились, Фу тотально безутешен, хоть я и предложила ему сдрочить — это реально лучшее, что я могла сделать на улице, когда люди вокруг ходят и что не, однако меня отвергли, и это, я думаю, доказывает, что свою машину он и впрямь любит больше меня.

Поэтому все типа: «Ох нееет!» И чернильного окраса отчаянье отверженности окутало меня, как черная тортилья депрессии обматывается вокруг буррито боли.

Мне требовалось поныть и поскорбеть, оплакать утраченную невинность, но фиг. Следовало так настроить вакуум, чтоб он сосал туман завампованных крыс, а на выходе давал завампованных крыс кусками. Поэтому пока Фу подцеплял к пылесосу свою науку, мне пришлось стаскивать Джереда с кухонной стойки, на которой он решил постоять и побиться в падучей по-крупному, птушто порог терпимости крысиного тумана уже перешагнул.