На пути к философии. Путевые размышления - Елена Владимировна Косилова

Какая-то автобусная компания отменила рейс на завтра в Москву, а стоимость не возвращают Я покупала через tutu, написала им, может, разберутся Завтра надо будет покупать билет на другой автобус

Накладка Железнодорожный вокзал от центра города очень далеко, что нетипично А автовокзал я вообще с трудом нашла

Суетилась с билетом, а сейчас пойду смотреть один монастырь, на который указывает мне Яндекс-карта

* * *

Прошлась по Гороховцу, полюбовалась на церкви, слазила на гору, с которой открывается вид на Клязьму и леса за ней Красота

Теперь валяюсь в номере и хочу докончить мысль о языковых играх Математика — не языковая игра, потому что она встроена в реальность А вот что языковые игры, так это философия И я хочу сказать, что другое название для языковых игр — это дискурс

Овладеешь дискурсом, и ты принят в сообщество Кто-то овладел дискурсом психоанализа, кто-то дискурсом Деррида, кто-то Хайдеггера, а кто-то и самого Витгенштейна

И рождаются тексты, за которыми нет реальности

Почему я враждебно отношусь к концептам языковых игр и дискурсов, так это потому, что у меня в этой области травма Я уже писала

Видела людей, которые бойко говорят И испытывала к ним неприязнь, потому что хотела понять их самих, но глубокого Я за их дискурсом не было

Конечно, Лена, ты несколько подменила тему Дискурс и языковая игра — это не одно и то же

Дискурс вещь социальная, она характеризует некий субсоциум Психоаналитиков, хайдеггерианцев и тому подобное А языковые игры касаются правил употребления самых обыденных слов Витгенштейн анализирует игры со словом «знать»

И думает, что если выправить словоупотребление, то метафизических проблем вовсе не останется

Сокулер в своей книге о нем разрешает остаться только предельным экзистенциальным проблемам И на том спасибо

Ну, что же, будем выправлять язык, как учит Витгенштейн

Хочу его сравнить с Гуссерлем, но они настолько разные, что нет общих точек для сравнения Ищу и не нахожу

Гуссерль бы в ужас пришел от такой философии математики Он писал об искушении языком и о том, что за нагромождением формул не реактивируется смысл

А для Витгенштейна нет никакого смысла помимо слов

Сокулер я прочитала, надо теперь прочитать самого Витгенштейна, хотя я его уже читала, там все так и есть, как у нее Значение есть употребление

Эх Надо глубже проникнуть в эту враждебную мне философию

7 августа 2021 Витгенштейн и абсурд

[После чтения дневников Витгенштейна]

За его дневники Витгенштейну можно все простить, даже его философию математики С этой мыслью я взялась сегодня внимательно читать ее и вскрывать, что он там имеет в виду, кроме уже известных нам языковых игр

Но сначала о Кьеркегоре Почему — потому что он о нем пишет в дневниках и совершенно ясно, что Кьеркегор ему близок В дневнике, собственно, он пишет о религии (он очень много о ней пишет! А ведь в официальных изданиях ни слова) И это ощущение ужаса, пропасти, смертельного прыжка, абсурдной надежды на Бога — все это у Кьеркегора есть, и явно это привлекало Витгенштейна, его ощущение жизни было в большой степени трагическим

Он писал и о спасении верой, хотя категорически отвергал доктрину предопределения, до этого его абсурд не доходил Кьеркегор-то ее принял бы легко, хотя собственно об этом я у него, кажется, не читала Но она достаточно абсурдна, чтобы быть предметом подвижнической веры

Так что абсурд и связанная с ним ужасная пропасть хаоса («древнего хаоса», пишет Витгенштейн) ему были близки и соответствовали его душевному настрою

И он не искал лёгких путей, скорее наоборот, жаждал чего-то ужасного, чтобы этим ужасом искупить нестроения своей жизни и заслужить спасение

(Кстати, он писал, что часто боится безумия Охотно верю)

Вот с этим предварительным пониманием, вооружившись соответствующей гипотезой, мы и должны приступать к его мыслям о природе математики и логики

Языковые игры в математике есть, разумеется, и математика как практика, безусловно, есть Но я не зря выше написала о кьеркегоровском абсурде Витгенштейн ломает устои платонизма в невольном желании быть абсурдным

Безусловно, он ломает то, что дорого нам всем, и это же дорого и ему тоже В дневнике он пишет одну запись, наполовину от имени Паскаля, но наполовину и от себя тоже: «какие прекрасные законы вложил в числа Творец!»

Он мог бы так думать, но это для него слишком легко и приятно

Кстати, тут вспоминается и ещё цитата из его дневников (позднего периода): не всякие озарения приходят от Бога, есть и дьявольский источник

Так что абсурд не всегда божественен

И вот что я хочу сказать: главное в его заметках о математике, собственно, не математика, а прорывающиеся периодически эти страшные, жуткие мысли о «следовании правилу» Чем они страшные? Тем, что в математике и логике — а фактически и во всем, чем мы внутренне живём — нет ничего надёжного Мы знаем, что дважды два сейчас четыре, но откуда мы можем знать, будет ли так завтра? Мы знаем, что дизъюнкция это или, но почему мы так уверены?

Практика, конечно, говорит он Но для него совершенно очевидно: практика — это совершенно ненадежное обоснование Если дан ряд 2, 4, 6, 8… — то какое следующее число? 10? Откуда ты знаешь?! На самом деле может быть любое

Законов нет, вообще нет

Контингентность, как у Мейясу, только в самой математике

Крипке потом развил эту мысль, сказав, что нет никакой гарантии, что законы сложения работают на всех числах Вполне может оказаться, что для некоторой конкретной пары чисел закон сложения другой Плюс и квус

То есть это героическая, религиозно окрашенная борьба со смыслом, с платоническим умиротворяющим представлением, что законы математики начертаны на небесах

Витгенштейн говорит: а вдруг нет ничего на небесах? И мы, мысля, ежесекундно рискуем ошибиться и свалиться в пропасть И антропологические практики, конечно, держат нас на поверхности, но они сущностно ненадёжны И вопрос, «а как на самом деле», конечно, стоит, но ответа мы никогда не узнаем

Всякий закон мышления — иллюзия, языковая игра, в том смысле, что мы только то, что привыкли, и называем мышлением А другое мышлением не называется, но оно есть, у него есть все права

И параллельно с этим в дневнике: я боюсь безумия

То есть он дорого платил за свои абсурдные математические рассуждения

Даже тут не в математике дело, тут дело в логике Ведь всякие фикционалисты