Бриллианты Forever, или Кто не носит Tiffani - Елена Веселая

— А драгоценности?

— Тоже. Только они «скисают» не так быстро. Скисает в первую очередь дизайн. Но если там приличные камни, вещь хотя бы можно переделать. Тряпку же ты перешивать не будешь!

— Это точно. Остается считать себя сильной личностью и стараться не зависеть от моды.

С этой оптимистической мыслью мы договариваемся пойти завтра по магазинам. Зимние распродажи на излете, нужно воспользоваться Ленкиными скидочными карточками. Вдруг присмотрим себе что-то не слишком зависящее от моды, что можно проносить еще сезон?

Что же у нас — слезный ливень какой-то! С утра плачет Катя. Я ее в таком состоянии не видела — всегда холодная, высокомерная блондинка рыдает, как девчонка, у которой украли ее любимую помаду. Я бросаюсь утешать. Катя резко дергает плечом, сбрасывая мою руку. Рыдания становятся еще громче. Я уже чувствую себя виноватой. Тихо спрашиваю у Майки:

— Что случилось?

— Разве не видишь, во что она одета?

Я внимательно смотрю на Катю. Одета она практически идеально: шелковое платье Yves Saint-Laurent, не из последней коллекции, но весьма элегантное, нитка крупного жемчуга на шее. Остатки былой роскоши. Я понимаю, что имеет в виду Майка. Главное — не само платье. Главное — цвет. Черный.

— Что, кто-то умер?

— Ей звонил бывший муж, сказал, что у него родился ребенок и в связи с этим он желает оформить развод с Катей и жениться на своей подруге.

— Но она же с ним фактически не живет уже много лет. Так что это меняет?

— Ну, может, она надеялась, что у него это временное увлечение, что он одумается и вернется… Кроме того, она же получала от него какие-то деньги. Вдруг сейчас все кончится?

Я молчу. Мне странно, что Катя, всегда такая холодно» расчетливая, оказалась столь уязвимой. Неужели она и впрямь питала какие-то надежды? Увы, практика показывает: если муж однажды ушел, к прежней жене уже не вернется, даже если новая жизнь не сложится. Мужчины следуют заветам Демокрита — никак не хотят в ту же воду!

Открывается дверь. Катя с протяжным стоном, как-то боком, как раненая птица, метнулась в подсобку. Мы с Майкой надеваем на лица юбилейные улыбки и преувеличенно громко, пытаясь заглушить Катины рыдания, приветствуем вошедшую даму.

Пришла Алиса. На фоне Катиных страданий ее появление выглядит контрастом. Она прочно замужем — наверно, единственная из моих знакомых, всю жизнь, прожившая с одним мужем. Муж, как практически все богатые люди в нашей стране, надежно подключен к трубе — то ли газовой, то ли нефтяной. У них взрослая дочь, но чувства между супругами ничуть не охладели. Алиса — очень красивая женщина, с гладко зачесанными черными волосами на изящной головке. Она относится к тому редкому типу женщин, которым не надо прикладывать ни малейших усилий, чтобы всегда быть элегантными, даже в спортивном костюме. Мне кажется, сейчас таких женщин уже не делают. Вопрос не в одежде, а в воспитании, в умении поддерживать в себе расположенность к окружающим.

Муж ее вообще-то страшен в гневе. Подчиненные его боятся. Но в общении с женой — чистый зайчик, нежный, застенчивый, ласковый. Алиса в горе: потеряла кольцо, недавно подаренное мужем. Теперь не знает, как его восстановить, чтобы он ничего не заметил. Нет ни фотографии, ни сертификата, ни даже наброска. Я прошу ее хотя бы от руки нарисовать кольцо — что-нибудь придумаем. Алисе хочется помочь. Она из тех редких клиентов, которым я рада практически бескорыстно.

Пока мы обсуждаем Алисино горе, из подсобки доносится неутихающий рев. Мне кажется, он даже усиливается в момент описания центрального камня кольца — бриллианта в пять каратов. Алиса в смущении бросает взгляд на дверь в подсобку и вопросительно смотрит на меня. Я успокаиваю ее взглядом — мол, все в порядке, проблемы местного масштаба, уладим как-нибудь. В глубине души я понимаю, что ее визит совсем не вовремя. Неловко в этой ситуации становится почему-то Алисе — она как бы просит у нас прощения за свое счастье. Катя же рыдает, обвиняя весь мир в несправедливости. Самое ужасное, что теперь, когда мы видели ее слабость, она будет ненавидеть нас еще больше. Хотя куда уж больше — я каждый день чувствую волны ее негатива в отношении всего, что ее окружает, — людей, работы, климата и вообще жизни.

Под незатухающие всхлипывания я провожаю смущенную Алису до двери. Надеюсь, эта сцена выветрится из ее памяти и позволит ей еще раз к нам прийти. Вот так и происходит потеря лучших клиентов — стоит показать им что-то тяжелое и неприглядное, а может, и просто непонятное, как они с легкостью забывают этот адрес и идут в другое место. Туда, где их не будут грузить своими неприятностями, а полностью окунутся в их проблемы и желания. «Люкс» на 90 процентов состоит из обожания. Забывать об этом нельзя ни при каких обстоятельствах.

Лев Сергеич объявляет, что в конце месяца мы едем на выставку часов и украшений в Базель. Он едет в последний раз — чтобы представить новых владельцев магазина своим западным партнерам. Меня берут лишь потому, что я говорю по-английски. А значит, какие-то мелкие дела по обмену, ремонту и дополнительным заказам могу вести без участия Льва Сергеича. Он у нас стратег, а не тактик. Рутину ненавидит. Главное — определить направление, а для ближнего боя и солдаты сгодятся.

У меня застревает ком в горле. Слово «Швейцария» я стараюсь гнать от себя. Мне казалось, я достигла если не безразличия, то хотя бы спокойствия. Оказалось, нет. Базель, конечно, достаточно далек от Женевы, но сам факт того, что я снова окажусь на одной земле с Алексом, вызывает дрожь в коленях.

Услышав новости, Катя аж почернела. Ей казалось само собой разумеющимся, что в Швейцарию должна ехать она. Во-первых, по старшинству. Во-вторых, по заслугам. В-третьих… да что там! Достаточно двух первых.

С утра Катя начала швырять подносы с драгоценностями. Если бы мы были в рабочей столовой и на подносах стояли тарелки, ошметки картофельного пюре наверняка бы разлетелись по стенам.

Я ее понимаю. Мы до сих пор не знаем, кому Лев Сергеич продал магазин. Получается, что я узнаю об этом первая и даже смогу пообщаться с новым начальством накоротке. Катя видит в этом незаслуженные мною перспективы. Видимо, знакомство с новыми владельцами рисовалось ей совсем не так.

Я предпочитаю не замечать Катиного расстройства. У меня другая проблема — в чем ехать? Нужно ли брать с собой что-то особенное? Или как скромная служащая я могу обойтись своей обычной одеждой? Лев Сергеич добивает меня одним могучим ударом:

— Возьмите с собой вечернее платье. Может, придется пойти на прием.

Звоню Ленке. Она знает всех московских модельеров, которые способны быстро сшить вечернее платье. Как всегда, она подходит к вопросу с максимальной деловитостью. Перебирает записную книжку, бормоча: «Этот не успеет… эта в запое… этот слишком авангарден, ты себя будешь плохо чувствовать… этот слишком дорогой… та слишком пафосна… у этой плохой характер»… Я не выдерживаю: