Бриллианты Forever, или Кто не носит Tiffani - Елена Веселая

— Да какое мне дело до характера? Лишь бы платье сшили!

Ленка резонно возражает:

— Извини. Ты не за молоком идешь. Ты собираешься шить дорогое платье, и нужно, чтобы тебе уделили надлежащее внимание.

Я уже теряю надежду, когда она доходит до буквы «Я»: — Ясина! Вот что тебе нужно!

Вечером мы идем в мастерскую на Тверской. Нас встречает сама Юна Ясина — очаровательная молодая женщина с белозубой улыбкой. В салоне вывешены вещи, приводящие меня в состояние оторопи: кружева, меха, ручная вышивка, стразы, бархат… Да я никогда в жизни ничего такого на себя не надену! Юна деликатно, но твердо пытается меня разубедить:

— Я думаю, у вас раньше просто не было потребности в такого рода нарядах. Но сейчас — именно тот случай. Вам нужно вечернее платье? Давайте подумаем, как сделать так, чтобы вам в нем было удобно, чтобы оно максимально соответствовало случаю и главное — вашему характеру.

Останавливаемся на достаточно хулиганском варианте — широком кружевном пальто с огромными карманами. Я решительно отметаю попытки украсить его шелковыми бантами. Кружева мне на первый раз вполне достаточно — еще надо это как-то пережить. Уходить из салона не хочется. Я так привыкла ухаживать за клиентами, что, когда ухаживают за мной, чуть не плачу от умиления. Юна ведет себя так, что кажется, что красивее, умнее, элегантнее меня она никого в жизни не встречала. Я профессионально отмечаю про себя высокий класс обслуживания и тут же забываю об этом — уж больно естественно все выглядит! Мне уже не важно, что получится в результате — к Юне стоило сходить даже просто так, без дела. Ради того, чтобы почувствовать себя обожаемым клиентом. Как же это, оказывается, приятно!

Я так растрогалась, что забыла спросить, сколько это будет стоить.

Последнее время я избегаю бывать дома. Если бы не кот, вообще туда не возвращалась бы. Еще совсем недавно у меня было двое мужчин. Один развлекал меня, водил по светским местам. Другой охранял меня, моего кота и мой дом. Теперь нет ни того, ни другого.

Впрочем, кто сказал, что в жизни каждой женщины обязательно должен быть мужчина? Разве мне не хорошо одной? Хочу — читаю, хочу — смотрю телевизор. Могу позвонить Ленке, сходить с ней в кино или в кафе. Все равно разговор с ней гораздо интереснее и приятнее, чем с любым из моих знакомых в брюках.

Окончательно утвердившись в правильности того, что я изо всех сил пытаюсь считать свободным выбором, я захожу в темный подъезд. У моей двери на полу лежит букет роз самых разных оттенков — белых, кремовых, желтых, красных, каких-то полосатых… Он составлен вопреки всем законам хорошего вкуса, но именно этим и трогает. Вид у него настолько варварски-прекрасный, что я даже прослезилась. Я беру его в руки, пытаясь определить имя дарителя. Ни карточки, ни письма, ни даже адреса. Я прижимаю цветы к груди. Сую их в нос Ваське — он любит понюхать розы, хотя всегда потом долго чихает и смешно отряхивает лапой нос.

Завтра 8 Марта. Даже если кто-то и пытается забыть о «половом» празднике, то только не мы — работники ювелирного фронта. Строго говоря, у нас есть всего два праздника в году (День святого Валентина не в счет — это все-таки скорее день кондитера, а не ювелира), когда мы выкладываемся на полную катушку: Новый год и 8 Марта. Я не знаю ни одну женщину, которая не отзывалась бы пренебрежительно о празднике имени Клары Цеткин. Но я не знаю и ни одной, которая не ждала бы к этому дню весомых проявлений признания своей принадлежности к женскому полу. Перед 8 Марта скупают броши, тяжелые браслеты, массивные серьги — в подарок матерям и тешам. Жены, особенно немолодые, получают вещи помоднее, но не слишком дорогие. Запросы у новеньких супруг гораздо масштабнее: видимо, там от величины подарка зависит многое. Вообще, я заметила, что стоимость подарка прямо пропорциональна сексуальным притязаниям мужчины. Чем больше ему нужно от женщины, тем больше он готов платить. На подарки жене деньги тратятся более охотно, чем на подарки любовнице — есть надежда, что вещи останутся дома, в семье. Откуда эта надежда берется — не знаю. Я на месте мужчин была бы менее оптимистична.

Мы сегодня продали практически все, включая всем надоевшие розовые банты. Что будем делать в ближайшие два месяца, неизвестно. Оставшихся разрозненных вещичек не хватит даже на высокохудожественное оформление витрин (когда выставлен один предмет — с намеком на то, что это уже не просто украшение, а объект). Что и говорить, новым хозяевам придется начинать с чистого листа.

От череды лиц в глазах темно. Я ни разу не присела за весь день. Единственное, что помню, — это смешной случай: один из покупателей потребовал серьги в двух экземплярах. Я объяснила ему, что у нас обычно вещи единичные. Москва — город маленький, не больше пяти квадратных километров (я имею в виду территорию, на которой покупаются, продаются и выгуливаются предметы роскоши). Мы не хотим, чтобы наши клиенты узнавали друг друга по купленным у нас украшениям. Поэтому строго блюдем их уникальность.

Мужчина настаивал. Я осторожно выпытала у него, что подарков должно быть два — жене и «еще одной очень дорогой мне женщине». Да, но почему одинаковые? Видимо, чтобы не перепутать коробочки. Сошлись на том, что я едва заметно пометила муаровую бумагу, в которую завернула покупки. Надеюсь, наш донжуан не перепутает.

Итог дня: ноги гудят. В голове пусто. Я сижу дома одна с неопознанным букетом, прижав к себе кота. Вспоминаю слова одного высокоумного приятеля моей молодости: «Если девушка заводит кота, значит, надежды на личную жизнь потеряны. Кот — символ старой девы». Я тогда еще пыталась спорить — почему кот? Потому что собака, отвечал он, может хотя бы служить попыткой познакомиться с кем-то во время прогулки. А с котом ты садишься дома навсегда. Даже уехать не можешь.

Кстати, как я поеду в Базель? Кто останется с котом?

Мое выходное платье готово. Я иду к Юне с трепетом — все никак не могу привыкнуть к мысли, что у меня не только может быть вечерний наряд, но и повод его надеть. Юна встречает меня той же радостной улыбкой, что и в первый раз, сама застегивает на мне пуговицы и отходит в сторону, окидывая меня взором взыскательного художника. Всем своим видом она показывает, что увиденное ей очень нравится. Я смотрю в зеркало. Женщина, которая в нем отразилась, выглядит вполне неплохо. Но это не я. У дамы в такой одежде не может быть моего лица — бледного, грустного, даже запуганного.

Я вспоминаю, как Майка вечно вздыхает при виде хорошо одетых покупательниц: «Вот мне бы такие вещи, я бы мир перевернула!» На самом деле ничего не получается. Одежды мало. Нужно внутреннее состояние уверенности в себе. А где его взять?

Я благодарю Юну. Она дала мне возможность все это понять. Она не виновата, что ее одежда требует другого лица. Теперь я хотя бы знаю, в каком направлении надо работать. Я обязательно постараюсь довести свое лицо до нужного уровня.

Мое кружевное пальто заворачивают в тонкую бумагу и кладут в пакет с надписью Yasina. Я робко спрашиваю о цене. Юна называет сумму, услышав которую я стараюсь не вздрогнуть. Мне впервые не жалко денег за тряпку. Юна показала мне нечто большее, чем просто новую вещь. За это ничего не жалко отдать.