Щит и вера - Галина Пономарёва

* * *

Выпал снег. Выйдя на крыльцо, Григорий вдохнул свежий морозный воздух. Крупные снежинки быстро застилали двор белым, пушистым покрывалом. Над селом в ещё розовеющем под первыми лучами солнца небе струились многочисленные дымы. Наступившая зима радовала душу и молодила свежим румянцем щёки, бодрила и наполняла неиссякаемой энергией тело. Скоро Рождество и Святки! Женщины уже начали подготовку. Закончится пост, попируем на славу. Обязательно снарядим тройки до дядьёв и братьев в соседние Мыски и Гонохово.

Григорий был счастлив. Душа его нашла утешение. Мария была ласкова и нежна с ним, ни о чём не расспрашивала, испытывая счастье, она одаривала теплом и его.

Гриша ещё в церкви во время венчания дал себе клятву, что будет всю жизнь благодарен своей жене за то, что она не побоялась его, подранка, пустить в своё сердце, что будет ей хорошим мужем и защитником. Сидя за свадебными столами, он мысленно прощался со своей Дашуткой, образ которой носил в своём сердце много лет, просил у неё прощения за несложившуюся судьбу.

Тихий и уступчивый характер Марии сблизил её с Прасковьей и с Матрёной Никитичной, которая не могла нарадоваться на сноху. Её мечта о появлении в доме молодой помощницы исполнилась. Маша и Прасковья Самсоновна стали хорошими подругами. Особенно их сблизила любовь к рукоделию. Мария изготавливала на своих кроснах прекрасные тонкие и хорошо отбелённые ткани, которые они вместе с Прасковьей расшивали затейливым орнаментом, отделывали шитьём. Григорий оценил труд жены и сестры, дал им поручение изготавливать побольше скатертей, салфеток из тонкого батиста, вышитого шёлковой нитью, постельного белья. Он решил наладить новый приработок – продавать в зимнее время Марьины изделия в Новониколаевске. Наведавшись в город, он показал образцы товара в нескольких лавках и заключил с купцами сговор о поставках тонких и полотняных тканей, всего текстиля, который изготавливали женщины изо льна. Григорий открыл счёт в банке и ожидал доходов от нового промысла.

В 1910 году торговые дела в Новониколаевске шли успешно. Молодой город предложил хорошую цену за муку, масло, мясо. Хорошо шли и изделия Марьиной ремёслы. До зимы шёл товар крестьянский, а зимой и до самой весны товар текстильный. Новониколаевские барышни засыпали заказами на изготовление тонкого батиста, занавесок, покрывал, скатертей, салфеток и других изделий, приятных для женского глазу. Товар шёл бойко. За зиму Григорий наторговал целый мешок денег, который решил положить на счёт в Ельцовский банк. Дорога до банка пролегала через сосновый бор, в котором частенько хозяйничали шайки разбойников. Всякий раз, когда нужно было ехать в банк, Григорий на случай нападения грабителей брал с собой ружьё. Ходило много историй про убийства проезжавших по Ельцовскому бору путников. Назывался он так потому, что дорога шла вдоль берега извилистой речки Ельцовки. Капиталец накопился кругленький, и Григорий Самсонович разместил его в банке под выгодный процент. Что-либо покупать и увеличивать своё домашнее хозяйство он пока не собирался, поэтому радовался выгодному решению.

Григорий, думая о жене, часто поражался своей мысли: ведь она ни разу не спросила его, любит ли он её. Ни упрёков, ни резкого слова не слышал от Марии. В первые же дни их совместной жизни Григорий рассказал ей о своей любви к Дашутке. Он поклялся Маше быть ей хорошим и благодарным мужем. Теперь Гриша осознавал своё отношение к жене – это было глубокое и искреннее уважение. Он понимал, что это тоже не мало, а может быть, и вовсе достаточно для благополучной семейной жизни. Годы шли, и всё бы ничего, но детки у них с Марией никак не заводились. Надежда на рождение ребёнка не покидала всю семью Зыковых.

Весной 1910 года не стало Самсона Дмитриевича. Умер он как-то вдруг, за несколько дней, даже и не болел вовсе. Накануне ездили с Григорием за сеном. Он разогрелся в работе, скинул шубейку, и весенний непрогретый ветерок сделал своё дело. Старик сильно заболел, впал в забытьё, так в бессознательном состоянии и умер. Приглашённый из Камня лекарь сказал, что это двустороннее воспаление лёгких. Никакие лекарства и отчаянные молитвы Матрёны Никитичны не помогли. Самсония Дмитриевича отпели в луговской старообрядческой церкви и схоронили на луговском кладбище. Как и полагалось у общинников, на могиле не поставили оградки, лишь большой безымянный деревянный крест говорил о последнем пристанище общинного старосты старообрядцев, главы большого семейства Зыковых. Утрату почувствовала вся семья. Григорий только после смерти отца смог в полной мере оценить силу его характера, волю и пытливый ум. Несмотря на не совсем солидный возраст Григория, старообрядческая община возложила руководство на него. Он стал старостой беспоповцев-староверов. Исполнилось желание любимого Григорием деда Матвея. Матрёна Никитична со смертью Самсония замкнулась, все дела по дому полностью перешли к снохе и дочери. Домашние волновались за неё, и не зря. Мать не намного пережила своего суженого. Осенью тёплым сентябрьским днём она ушла, так же тихо и незаметно, как и прожила всю свою жизнь. Григорий стал главой семьи.

На следующий год Марья, ко всеобщей радости, понесла. Григорий уже и перестал было надеяться на появление в семье ребёнка. Он родился в мае 1912 года. Это был здоровый крепыш, сын! Григорий назвал его Савелием, Савушкой!

Роды у Марии прошли тяжело, она долго лежала в постели. Все домашние хлопоты легли на быструю и ловкую Прасковью. Она и ребёнка нянчила, к этому ей было не привыкать, и по дому хозяйничала, и за больной золовкой ухаживала. За окном стояло благодатное лето, которое давало тепло, а с ним и силы для выздоравливающей Марии. К осени она совсем поправилась, и жизнь вновь пошла обычной чередой событий и хлопот.

* * *

Хорошие урожаи последних лет позволили луговским старообрядцам вернуться к вопросу о строительстве церковно-приходской школы, которое было приостановлено из-за Русско-японской войны. Усилиями общины удалось собрать деньги и завершить строительство к 1914 году. Для открытия школы необходимо было приобрести столы, сделать заказ в типографию об издании духовных книг для библиотеки школы. Община выделила средства и положила школоведение общиннику Борису из соседнего Гоноховского прихода, которого определила в учителя. В последних числах июля Григорий Самсонович по всем этим вопросам, а также по своим делам на быстрой двуколке приехал в Новониколаевск. Последние годы дела у него в новом городе пошли хорошо, хотя и в Барнауле он продолжал успешную торговлю. Луговое оказалось равноудалённым от Новониколаевска и Барнаула, что позволяло развивать дела в обоих городах Томской губернии. Потолкавшись в торговых лавках, в банке и в типографии, Григорий собрался уже в обратный путь, радостно отмечая, что личные и общинные дела удались на славу, как вдруг увидел, что на площади возле главного храма Александра Невского стал быстро собираться народ. Это многоголосое оживление привлекло внимание Григория. Он сошёл с повозки, привязал лошадей и заспешил на площадь. Люди возмущались, кричали, особенно громко голосили женщины.

– Что случилось? – задал вопрос Григорий стоявшему рядом почтенному, что было видно по его костюму, мещанину.

– Война, брат! Война с германцами! Вот так-то! – с горечью ответил мужчина.