У Лаки - Эндрю Пиппос

Джоанна обязательно должна с ней поговорить. Она готова наконец подробно рассказать о своем сыне, о трагедии своего единственного ребенка. Ведь когда-то он был малышом, мальчиком, который ничего не знал ни об оружии, ни об убийствах. Но потом что-то случилось в его окружении, в семье или в психике. Мать Генри как никто другой понимала всю глубину трагедии. Наверняка у Джоанны Мэтфилд скопилось море слов, ждущих, чтобы вырваться на свободу. Расхаживая по коридору, Эмили глубоко напиталась этими мыслями.

Решившись, Эмили сняла трубку и набрала номер Джоанны. Та со злостью бросила:

– Я никогда не буду с вами разговаривать. Пожалуйста, не звоните больше.

Все еще чувствуя себя потрясенной и пристыженной, Эмили сделала еще один невозможный звонок – Джорджу Ли, отцу Криса, шеф-повара, убитого в «У Лаки». В статье из «Геральд» от 1990-го, которую Эмили хранила в папке с вырезками, упоминалось, что Джордж работает в лавке по ремонту обуви в Марриквилле. Набрав номер единственной подобной лавки в этом районе, Эмили попросила Джорджа Ли к телефону, и когда он взял трубку, услышала долгий тяжелый вздох, как будто это был не первый подобный разговор. Эмили объяснила, зачем звонит.

– Мы можем встретиться? Когда вам будет удобно? Как только вы пожелаете, мы тут же прекратим.

– Вам нужно фото Криса, что-то для статьи, так?

– Нет, я не прошу его фото.

– Я никогда не говорил о том, кто это совершил. В нашей семье о нем не говорят. Нам кажется, что никто не должен.

– Обычно в СМИ мы просим людей, потерявших близких, рассказать о своем горе, когда оно еще совсем свежо, когда это почти всегда неуместно. В ранний период траура и без того тяжело принять потерю. Это время должно оставаться личным. Если позволите, мне бы хотелось обсудить, как вы справляетесь с потерей на протяжении восьми лет.

– Могу вам сказать – мне помогают мысли о том, что я должен поддерживать семью. Я напоминаю себе, что должен жить. Поэтому не могу пойти на скалу и сброситься. Потому что у меня есть другие дети. У меня есть внуки.

Когда Джордж затронул тему самоубийства, Эмили захотелось сказать, что ее отец тоже свел счеты с жизнью. Прямо при ней. Одним из первых навязчивых желаний Эмили было, чтобы он остался в живых. Но горе не объединяло их с Джорджем, Эмили не хотела, чтобы он посчитал, будто она на это претендует.

– Дело в том, – продолжил Джордж, – что я не понимаю, как горе изменилось или как оно изменило меня. Я понимаю, что вам нужно. Но не могу этого дать.

Шел четвертый день пребывания Эмили в Сиднее. Иногда она начинала думать, что слишком сломлена и бесталанна для этой работы – расспрашивать незнакомцев об убийстве. Смерть и горе проникали слишком глубоко, были слишком ужасными и непостижимыми, она могла лишь постоять рядом, словно Третье апреля возвышалось над ней монументом, а потом тихонько уйти. Неуверенность в себе усугублялась нежеланием людей с ней разговаривать. И какая-то старая часть Эмили делала еще хуже, нашептывая: ты все делаешь неправильно. Не верь себе.

Эмили позвонила Софии, выжившей. Трубку снял мальчик.

– Говорите, пожалуйста, – сказал он, прежде чем передать телефон матери.

– Я пишу статью о франшизе «У Лаки» для журнала «Нью-Йоркер». Я разговаривала с Лаки Маллиосом, и мне бы очень хотелось побеседовать с вами, если вы…

– О нет, ни хера. Я уже это проходила и повторять не намерена.

– Статья будет скорее похожа на очерк, чем на репортаж.

– И в чем разница?

– Это сродни научно-популярной литературе.

– Не нужны мне сейчас никакие очерки. У меня дел по горло.

В этот момент в голове Эмили возникла мать. Ее голос будто исходил из пустого угла номера.

– Эмили, что не так? – спрашивал мнимый образ матери.

– Люди отказываются со мной разговаривать, – ответила Эмили.

– Это все твой тон, верно? Суешь нос не в меру. Совсем о манерах забыла?

– Если манеры есть, о них невозможно забыть.

– Это камень в мой огород? Хочешь сказать, я груба?

– Не знаю, как еще тебе сказать.

Продолжая звонить, Эмили сама себе давала советы. Она набрала Лаки, договориться об еще одном интервью. Он ответил, затем как будто уронил телефон, поднял его и зажал подбородком, отчего стало плохо слышно.

– Давайте встретимся послезавтра, – предложил Лаки. – Хочу показать вам нечто важное. Отлично впишется в статью, гарантирую.

– Лаки, я хотела спросить еще кое о чем. Есть ощущение, что вы все-таки были знакомы с моим отцом. Я должна узнать о нем больше. Это очень важно лично для меня.

– У меня хорошая память, – произнес Лаки и замолчал.

– И?

– И я не могу его вспомнить. Похоже, мы никогда не встречались. Если бы я мог, без проблем, я бы помог. Вы мне нравитесь. Как идет статья?

Лаки совершенно точно врал об отце Эмили. Как долго он намерен упираться? Сколько бы то ни было, она подождет, пока его ложь не иссякнет.

– Джордж Ли, Джоанна Мэтфилд и София отказались участвовать.

– Дайте-ка мне поговорить с Софией. Все равно надо ей позвонить. Давненько мы не общались. С остальными – увы. Вероятно, им просто больше нечего добавить.

2

Эмили вышла за сигаретами. Когда она быстро и деловито двигалась к лифту, в заднем кармане джинсов зажужжал и зазвонил сотовый. Эмили прочистила горло и ткнула в зеленую кнопку. Кто бы ни звонил, хоть даже Майкл, это помогло бы ей отвлечься куда лучше табака, от которого она отказалась три года назад. Такая дисциплина требовала огромных усилий. Эмили на всю использовала воображение: чтобы не покупать сигареты в трудные дни, она представляла, как врач дает ей прогноз на четыре месяца, а потом как она рассказывает гипотетическому ребенку о своей неизлечимой болезни, прощается с матерью и отчимом, Лиамом и мужем. Представляла свои похороны. Как Майкл будет толкать речь и в паре мест ошибется.

– Это я, – сказал Майкл. – Ты где?

– Собираюсь покурить.

– Ты же бросила!

– За последнюю неделю много что изменилось. Начинаю жизнь с нуля.

– Я мало спал прошлой ночью.

– Это потому, что засиделся с Терезой.

– Нет. Я провел ночь один, потому что случился ужасный день.

– Ужасный день? Какой ужас.

– И твоя мама опять звонила. Я не стал упоминать, ну, что произошло. Потому что тебе надо объяснить это самой. Не моя роль. Я так понял, ты не сказала им, раз твоя мама не упоминала… это.

– Это? – фыркнула Эмили. – Я скоро им позвоню.

– Не уверен, что хочу быть с Терезой. Вот и звоню тебе об этом сказать. Нет никаких гарантий в этих отношениях, если это вообще можно так назвать. У меня время сомнений, и прости, что тебя