Обречённая - Тери Терри

Вскоре он спустился ко мне, в свежем костюме, и я проводила его до дверей.

– Пап. Мы бежим с крысами или идем на дно с кораблем? Пусть будет ни то, ни другое, пусть кто-нибудь другой решает.

Но он не слушает. Никогда не слушал, с чего бы стал сейчас?

Я застряла в дверях, испугавшись людей. Мне не хотелось никого видеть, но Сэм рассказала, что происходит, и я не смогла остаться в стороне. Надеялась незаметно постоять в уголке и уйти, когда захочется.

Но Сэм, наверное, ждала меня. Стоило войти, она обернулась к двери и помахала. И я пошла, будто меня подцепили на крючок. Она приберегла мне местечко рядом с собой на диване. С другой стороны сидит ее мама и, увидев меня, кивает. Пенни тоже тут, стоит позади дивана, а еще десяток других, незнакомых людей расселись по диванам и стульям. Женщина, похожая на маму Сэм, но с более округлой фигурой – должно быть, сестра, а еще другие родственники, друзья и старшие слуги. Пенни коротко касается моего плеча, но ничего не говорит, все остальные тоже молчат. Они будто затаили дыхание, и я спокойно выдыхаю – все внимание сосредоточено на телевизоре, а не на мне.

По новостям показывают то, что теперь называется «Зверства А2», и произносится это явно с заглавной буквы. Лондон, Бирмингем, Манчестер и Глазго стали целью четырех смертников. Я поняла, что есть и другие люди, которых это коснулось, и почувствовала себя не такой одинокой. Вот только все зашло слишком далеко, беспорядки и насилие не могу быть делом рук только одной группировки. Будто на свободу вырвалось то, что долго, очень долго ждало своего часа.

И не только эта комната ждала, затаив дыхание. По лицам ведущих новостей и экспертов, к которым обращались за советом, ясно читалось: близятся перемены, которые перевернут все.

Наконец прозвучали слова: «Далее прямая трансляции пресс-конференции из Вестминстера». Кто-то нашел пульт и прибавил громкость.

Все три партийных лидера – Грегори, Армстронг и Пауэлл – стоят плечом к плечу. Но ведь это не настоящая пресс-конференция. Она проходит в стенах Вестминстера, так что присутствуют только специально приглашенные корреспонденты.

Премьер-министр Пауэлл подходит к микрофону. Прочищает горло. В руке у нее листок, и он дрожит.

– Спасибо, что собрались здесь сегодня после череды событий, которые случились на прошлой неделе и останутся в моей памяти самыми кровавыми. В первую очередь позвольте мне от лица всего правительства и всех партий принести глубочайшие соболезнования всем невинным жертвам, пострадавшим от террористических зверств, а также их друзьям и семья. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь им справиться с последствиями.

Этой ночью в ходе длительных переговоров нами было достигнуто историческое соглашение между тремя партиями. С настоящего момента я снимаю с себя обязанности премьер-министра. Парламент распускается, и объявляется чрезвычайная ситуация. Это беспрецедентный случай для нашей страны. В ходе трехсторонних переговоров было решено внести изменения в действующее законодательство. Подробности последуют позже. С настоящего момента и до урегулирования ситуации формируется временное правительство на основе нового коалиционного правительства, после чего состоятся выборы. – Она помолчала. – Это было честью для меня – стоять во главе великой страны.

Она делает шаг назад и… вперед выходят Армстронг и Грегори. Армстронг встает у микрофона.

– Для нас наступают тяжелые времена. Нашей стране требуется порядок, твердая и честная рука, которая заставит террористов из А2 отвечать за свои поступки. Не время для партийной политики, нужно заявить о себе, приняв решительные меры.

Он продолжает говорить, и его слова наверняка придутся по душе многим людям, но в них нет смысла. И я перестаю прислушиваться. И хоть моя собственная жизнь полна событий, голова идет кругом от услышанного.

Каковы последствия? Парламент распущен, и теперь страной правит Армстронг, а Грегори становится его заместителем, пока… все не придет в порядок? Что это вообще значит? И как они будут править без одобрения парламента?

Никак. Это уже не демократия.

Я повернулась к Сэм, а вокруг радостно загомонили. На ее лице тоже отражается изумление, но оно быстро сменяется искусственной улыбкой, когда мама шепчет ей что-то на ухо.

Лицо застыло, мышцы свело – так я старалась удержать соответствующее приличию выражение. Но как же хотелось вскочить на стол и завопить: неужели, никто не видит, что произошло только что?

«Команда Грегори» – напомнила я себе, пока мама не успела. И только у Авы лицо выражало то же изумление, которое испытала я, но едва пресс-конференция закончилась, она выскользнула из комнаты, перед уходом крепко сжав мою руку. Я сомневалась, что она спустится, когда так долго пряталась, чтобы прочитать мамины письма, но теперь сама отчаянно хотела вырваться из комнаты и поговорить с ней. Я задыхалась.

Не выйдет.

Мама пригласила в основном членов семьи, нескольких близких друзей, но и среди них есть те, кто не входит в «команду» и с радостью что-нибудь шепнет прессе.

Трехстороннее соглашение. Значит ли это, что папа выбрал такой путь? Я отчаянно хочу поговорить с ним, узнать, что происходило в кулуарах.

Хотя вряд ли он много скажет.

Домой папа вернулся спустя несколько часов. Пожимает руки, принимает поздравления в политическом бессмертии: все еще у власти и все еще заместитель премьер-министра – судьба Пауэлл его не постигла.

Мы ужинаем.

Папа источает благодушие – надел свою публичную маску. Мама сияет – она стала собой, счастлива быть в центре внимания. Но как долго это продлится?

И как долго должно продлиться?

Во время бури самое спокойное место в ее центре, но нельзя оставаться там вечно – рано или поздно шторм поглотит и тебя.

Улыбка не сходит с лица, но глаза молят папу: скажи мне, скажи хоть что-нибудь, чтобы я увидела смысл происходящего. Но если он и видит мою тайную мольбу, то не придает ей значения.

Может, папа выпил больше обычного, но его рука слегка дрожит, когда он произносит тост за здоровье нового премьер-министра. Больше ничего не указывает на то, что он на самом деле думает.

Когда меня отпускают, я мчусь в комнату, хочу постучаться к Аве, но сомневаюсь. Дверь сама открывается. Ава услышала мои шаги.

– Привет, – говорит она. – Не ожидала такого.

– И я.

– Устроим марафон новостей на всю ночь?

– Сил нет, но давай. – Я слабо улыбаюсь.

– У тебя или у меня?

– У меня. У меня есть еда. Если ты действительно этого хочешь. Ты в порядке? По поводу маминых писем.

– Не совсем, но я пока не хочу о них говорить. Не сейчас.