В тени старой шелковицы - Мария Дубнова

– Да ведь, папаша, вы не поняли… Я же ненадолго. Мне обещают квартиру…

– Да-а? Знаешь, решай сам. Как решишь – так мы и сделаем.

– Что значит, как решит? – вскинулась Аня. – Ему в Липецке уже сейчас предлагают отдельную квартиру…

– Тогда езжай в Липецк, и дело с концом.

И Яков пошел, опираясь на палку, в сторону кухни.

И Соломон уехал с семьей в Липецк. Оля скрипела зубами, но Соломон жестко велел прекратить любое перемывание костей «этой Аньки». Перед отъездом из Москвы Соломон с Олей и детьми заехали, как они говорили, «на Шарик» – попрощаться. Туда же приехал и Ефим с Саррой, и Соломон передал брату деньги: «Купи на Сходне домик, небольшой. С участком. Чтобы было где остановиться, когда будем в отпуск приезжать или на каникулы, на лето».

Через полтора месяца Сарру Григорьевну, Либе-Сарре, похоронили на Востряковском кладбище. Ольга на похороны не приехала.

У Ани родилась дочка, которую назвали в честь бабушки – Любочкой. В день рождения дочери Иосиф пришел к брату на Малую Грузинскую: «Теперь я не один». Мужчины молча обнялись. Иосиф завыл брату в плечо.

– Так и не прошла коленка, да? – Соломон, прищурившись, наблюдал, как Мариша, приволакивая ногу, дошла с куклой до кровати и начала на нее карабкаться.

– Никак, уже не знаю, куда бежать, – Сарра вздохнула. – Врачи на Сходне говорят – артроз.

– А Цейтлин что говорит?

Брат Иосифа, Аниного мужа, был известным в Москве педиатром.

– А Цейтлин говорит, что я ее плохо кормила в детстве. Глупости. Маринка в эвакуации, в Манчаже, коз пасла, так ей молока наливали – по стакану в день… Сказал, что нужно усиленное питание и сабельник пить… А где его возьмешь, сабельник этот? Он на болотах растет, да его знать надо, когда собирать. Маринке в школу идти, а она с этой ногой не дотопает. И я ее не дотащу. Еще Ефим сутками на своем «Точизмерителе» торчит, – Сарра махнула рукой, отвернулась. – Не знаю я, что делать…

– Во-во, сабельник. Точно.

И Соломон, чем-то очень довольный, подошел к племяннице, присел около нее. Мариша сидела на кровати. Соломон положил ладонь на правую коленку девочки. Колено было распухшим и горячим.

– Поедешь со мной к тете Оле в Липецк? Мы там попробуем тебя вылечить. У нас там отдельная квартира, а в школу буду тебя на лошадке возить… Мне завод лошадь выделил, вместо машины. Дрожки, – Соломон улыбнулся Сарре. – И доктору тебя покажем, хорошему.

– А мама?

– А мама отпустит. Отпустишь, мам?

– Что ты говоришь, Соломон? Какой Липецк?

– Понимаешь, Оля там врача нашла какого-то, и он считает, что справится. И сабельник у нас там растет везде, Оля специально у фельдшера спрашивала. К тому же – лошадь. Чем плохо? В первый класс у нас пойдет. А? Сарр? Давай попробуем…

Сарра посмотрела на дочку. Маринка нахмурилась.

– Мариш, дочка, а может, и правда? Может, там доктор тебе ножку вылечит, а?

– Не хочу! Не поеду никуда! Ты же говорила – она и так пройдет! Там Борька противный! И Микун орет все время! Не поеду от тебя никуда! – Маринка вдруг растянула рот в реве, поняла, что сейчас ее от мамы заберут насовсем.

– Сарра, – Соломон мягко взял невестку под руку и вывел из комнаты. – Давай ты это сама решишь, без ребенка. А ребенок сделает, как ты скажешь. Но я думаю, нужно попробовать. Сколько у нее уже нога болит?

– Полгода.

– Так что ж ты сидишь? Надо же делать что-то!

– Прекрати! Я не сижу! Мы к трем врачам ходили, все без толку… А Оля… возьмет?

– Так она меня с этим сюда и направила! Ну, кроме того, чтобы посылку вам передать…

Сарра отправила Маринку в Липецк. И то ли сабельник сделал свое дело, то ли, действительно, просто нужно было время, но колено постепенно пришло в норму.

Жизнь пошла спокойно и размеренно. Из Омска вернулись Шейна и Мирра, Шейна поехала на Сходню к Сарре, а Мирра приехала в Липецк и начала работать на Липецком тракторном, по вызову Соломона. К Оле раз в неделю приходила женщина, помогать по хозяйству: мыла полы и окна, стирала… Дети подрастали. Маринка пошла в первый класс, Борька подружился с сестрой и слушался ее во всем. На каникулы Оля с тремя детьми приезжала на Сходню, возвращала Маришку Сарре, а сама селилась с мальчишками неподалеку, в дачном доме, который Ефим купил по просьбе Соломона. Этот дом стоял над оврагом, на Гучковке – так называлось это местечко, говорили, что раньше там было имение какого-то Гучкова. Возле дома – пожарный пруд, лес с грибами, внизу – речка Сходня. В саду – шиповник, жасмин и вишни. Маленький рай.

Соломон работал как вол. Дела в бухгалтерии, когда он пришел на ЛТЗ, были в полном упадке: анализ последний раз делали три года назад, рабочие наряды и таксировка заданий рассчитывались вручную, и работник бухгалтерии должен был производить 500—600 тысяч арифметических действий в месяц. Так считать никто не мог, не умел, не успевал – в бухгалтерии работали почти дети, вчерашние школьники, и потому в делах царила чудовищная неразбериха.

Но Соломону нравились трудные задания. Чем непосильней ставилась перед ним задача, тем бодрей и собранней он делался. На совещании у директора завода Зиновия Михайловича Кацнельсона он так и заявил: «Я не просто наведу порядок в бухгалтерии. Липецкий тракторный завод будет первым в области, где начнет работу машиносчетный цех! У нас будет машинизированный учет, и бухгалтерия станет контролировать все, от количества деталей до правильной таксировки рабочих заданий!»

Ему захлопали. Зиновий Михайлович улыбнулся:

– Соломон Яковлевич, зайди ко мне после, обсудим твои предложения…

Соломону были нужны счетные машины. Но их еще нигде не выпускали. Значит, нужно покупать импортные или доставать трофейные, но на это ни в текущем, ни в следующем, 1947 году, денег ни заводу, ни министерству не давали.

Но Соломон придумал. Узнав, что на Московской фабрике механизированного счета МПС можно дешево купить «бэушные» счетные машинки «Мерседес», он примчался к Кацнельсону:

– Зиновий Михайлович! Давайте возьмем устаревшие машинки, какая разница! Нам их подремонтируют, и мы на них начнем работать. А там, глядишь, и новые получится купить.

– Старые машинки сломаются быстро. И еще за ремонт платить. Новые купить дешевле… – Кацнельсон ворчал, не желая выделять деньги непонятно на что. Жили же без этих машин. Ну и что, что бардак. Жили же… Сомнительно это все: покупать старые машины, они поломаются, деньги пропадут… Вот ведь маета какая…

– Не дешевле, – Соломон достал из папки бумагу, положил на стол директору.

«Надо же, приготовился, – пронеслось в голове директора. – Вот еврей неугомонный…»