Становление - Дмитрий Янтарный

Мефамио же, наконец, выглядел полностью расслабленным. Он уже куда более благосклонно относился к попыткам орков втянуть в себя в какие-то взрослые собрания, гуляния и тому подобное. Алдор был очень доволен. Он сдержал слово и помирил драконьих принцев. Мало того: Барзог наконец-то отбросил в сторону бутылку, и теперь в деревне снова есть кузнец и оружейник.

И во всём чувствовалось странное влияние принца Дитриха. Казалось бы, он ещё такой маленький, такой беспомощный, такой неуклюжий — а уже начинается делиться со всеми своим пусть и не очень ярким, но поистине неугасающим светом. Светом, который осветит самое чёрствое сердце и заставит поверить в себя даже самого отчаявшегося.

Три недели пребывания Дитриха в деревне орков закончились слишком быстро. Наступил момент расставания. Провожала драконов вся деревня, и впереди всех, конечно, выступал Горрт.

— Я знаю, что ты будешь расти медленнее, — прошептал он, обнимая своего маленького друга, — и когда ты будешь таким, как я сейчас, я уже буду совсем большой. И всё же, как знать, быть может, ещё и свидимся.

Мефамио же не менее сердечно прощался с Алдором.

— Спасибо вам, — он склонил перед орком голову, — вы очень нам помогли. Слов нет, чтобы полностью выразить нашу благодарность. Если вам что-то будет нужно…

— Ну, есть одна мыслишка, если такое вам, конечно, придётся по вкусу, — задумчиво сказал орк.

— Говорите, — кивнул Мефамио, — ваши просьбы всегда были разумны. Не вижу причин сейчас хотя бы не выслушать вас.

— Коли бы дозволили мне увидеть, как он на крыло будет становиться, — тихо шепнул ему Алдор, — я тогда, конечно, уже совсем старый буду, если вовсе не помру, но хоть такую радость перед тем, как отправиться к праотцам… если бы дозволили.

Мефамио закрыл глаза, задумываясь. После чего коротко кивнул.

— Принц Дитрих дважды обязан вам своей жизнью. Так что такое право вы заслужили. Я поговорю с отцом. Уверен, для вас он сделает исключение.

Все слова были сказаны. Дитрих снова вскарабкался на Мефамио. Алдор с ними не полетел: по его словам, остаток лета он хотел провести с семьёй.

— А то мои жена и дочери совсем забудут, как я выгляжу, — в шутку говорил он, — вернусь как-нибудь домой, а они мне — мужик, мы тебя знать не знаем, ступай, откуда пришёл.

Мефамио круто взлетел и взял курс на Сиреневый замок. Наконец-то. Он возвращается с братом домой. И теперь уж точно всё будет хорошо…

— Интересно, очень интересно, — задумчиво сказал Уталак, выслушав отчёт Мефамио. Всё семейство собралось в гостиной, где оказывало долго отсутствующему Дитриху положенное внимание. Лишь сам Хозяин Сиреневого замка со старшим сыном уединились в креслах в уголке.

— Что думаешь, отец? — спросил Мефамио, — ни к кому из нас Цвет не был так благосклонен. Каждый из нас мог взывать к его силе лишь после того, как становился на крыло. Он же… как нам к этому относиться?

— Это и хорошо, и плохо, — задумчиво ответил Уталак, — хорошо, потому что это означает, что Цвета опекают его. Но это так же значит и то, что однажды они заявят свои права на него. И я не знаю, чего они потребуют…

— Да не возьму я тебя на руки, — раздался голос со стороны. Уталак и Мефамио обернулись. Дитрих лез на руки к сестрице Аяри, а та активно от него отбрыкивалась, — я тебе уже сто раз говорила — мне так нельзя! Вот надо будет погонять тебя или научить чему — обращайся в любое время суток.

— Ну, Аяри, сестрёнка, ну пожалуйста, — упрашивал её Дитрих, — я тебя тоже целый месяц не видел, я тоже по тебе соскучился.

Аяри вздохнула. Спорить с Дитрихом было бесполезно. Да и потом, она ведь тоже скучала. Без его беспокойного и одновременно сдержанного Янтаря в замке было скучновато. Она наклонилась и взяла братца на руки. Дитрих тотчас довольно замурлыкал, убаюкиваемый нежными руками. Никто не прерывал их — все знали, как редко Аяри позволяет себе подобную нежность, и какой болью она, носительница Пурпура и Янтаря, потом за неё расплачивается.

Больше десяти минут она укачивала Дитриха. Тот даже задремал у неё на руках. Вокруг них начала распространяться лёгкая золотистая аура — так рады эти двое были друг друга видеть. Внезапно Аяри застыла, словно громом поражённая.

— Доченька, что случилось? Больно, да? — сочувственно спросила Ланире.

— Нет, — глухо ответила Аяри.

— Тогда в чём дело? — спросила Лиала.

— В том и дело, — так же глухо сказала Аяри, продолжая смотреть в пустоту, — Золото пришло. Но… мне не больно.

— Что?! — спросил Уталак, подходя к ним. Затем всмотрелся в своих детей драконьим зрением. В самом деле, золотистое сияние уже долгое время окутывало Аяри и Дитриха, но ни тот, ни другая совершенно не чувствовали по этому поводу никаких неудобств.

— Дай-ка мне его, — попросил Уталак. Бережно взяв одной рукой спящего драконёнка, он воздел другую вверх и зашептал:

— Серебро хладнокровное, крепкий хребет, вместилище всяких богатств…

По его руке заструилась светло-серая энергия: это Серебро отзывалось на призыв дракона. Уталак ждал постоянной в таком случае вспышки боли… Но её не было. Это казалось чем-то нереальным. Боль, вечный спутник драконов за силу и эмоции, противоречащие их естеству… отсутствовала! Как будто и не было этих шести сотен лет. Как будто никогда не терзала драконов эта боль. Как будто драконы, высиживая каждое новое яйцо, не испытывали вместе с великой радостью одновременно и великую печаль, зная, на какие мучения они обрекают своих детей.

— Если вам не больно — я тоже так хочу, — заявила тем временем Лиала. Она аккуратно взяла Дитриха на руки и зашептала:

— Лазурь грозная, выступающая как меч, приносящая смерть…

— Не надо призывать Лазурь в моём замке, — сердито сказал Уталак, забирая у Лиалы Дитриха, после чего продолжил, — нет, о таком молчать нельзя. Я должен известить остальные драконьи кланы. Немедленно. А вы — даже думать не смейте с этим играть. Это всех касается! Мы не знаем, как это работает, нам неизвестно, какие у этого могут быть последствия. Может быть, это всего лишь отсроченный эффект, который единовременно обрушится на вас после.

Отослав всё семейство ужинать, Уталак поднялся в свой кабинет. Закрывшись, он сотворил перед собой поток Пурпурной энергии, который принял вид зеркала. Пурпур — это Цвет, который был дружественен каждому драконьему Хозяину, и подобный вызов мгновенно позволял установить связь между остальными старшими драконами.

Не прошло и минуты, как на связи были все. Мизраел смотрел немного раздражённо: он не любил, когда его отрывали от семейного ужина. Тарган, чьё сочетание Пурпура и Изумруда даровало ему поистине воинскую выдержку, смотрел с понимающим равнодушием: мол, раз такой резкий вызов, значит, тому есть веская причина. Геярр же, чей Пурпур сочетался с Золотом, как всегда, был сама доброжелательность.