Убийство на ранчо - Рекс Тодхантер Стаут

мы подходили к дому, он едва волочил ноги, да и после целого дня езды на Геркулесе все кости у него болели, так что, когда я спросил его, какие у нас планы на следующий день, он сказал, что настолько разбит, что не встанет с постели, даже чтобы поесть. Но, как выяснилось, он все же вставал. Конни сказала, что на завтрак он уплел три рыбины и взял стопку пластырей для натертых мест.

– Кто такая Конни?

– Кухарка.

– А в четверг утром он тоже был с вами?

– Нет, сэр. Он сказал, что хочет просто пошататься по окрестностям и полюбоваться на Берри-Крик, а я хожу слишком быстро для него. А вот потом после ланча он сказал…

– Подождите, пожалуйста. Как долго он отсутствовал утром?

– Часа два. Может, чуть больше. А после…

– Куда он ходил, вверх или вниз по течению?

– Не знаю. Отсюда тянется прямая тропинка до излучины, а там сами выбирайте, куда идти. Думаю, что к заводи он не ходил, потому что не брал ни одной удочки.

– Он не говорил, что собирается с кем-нибудь встретиться?

– Нет, сэр. – Пикок принялся теребить кончик шейного платка. – У вас и впрямь много вопросов.

– Как-то раз мне довелось задать одной женщине десять тысяч вопросов. А то утро особенно интересует меня, поскольку, судя по всему, мистер Броделл впервые уходил в одиночку… А тропинка до излучины, о которой вы упомянули, нигде не проходит вблизи от дороги, по которой мы приехали?

– Проходит. В том месте, где огибает холм.

– Значит, мистер Броделл мог вовсе не идти на речку, если, допустим, договорился встретиться с кем-нибудь на дороге. Вы говорили с ним по возвращении?

– Нет. Только после ланча.

– И что он сказал? Что был на речке?

– Я не очень-то понимал, о чем он говорил. Если он сказал, что видел четырнадцатидюймовую форель Долли Варден в заводи над излучиной, то, возможно, он был у речки. Надо подумать. Может, он видел, а может, и нет. Иногда такие вещи говорят, потому что это звучит красиво. Во всяком случае, после ланча мы мало разговаривали. Я был у кораля, подрезал столб, когда он пришел и сказал, что собирается на гряду пособирать чернику. Это было в пять минут четвертого. Конни сказала, что, когда он вышел из дому, было пять, но у меня часы точнее. – Он посмотрел на запястье. – Сейчас, например, без девяти десять.

– И с тех пор вы его не видели… живым?

– Да, сэр.

– Где вы были в течение последующих пяти часов?

– Трудно сказать, – пожал плечами Пикок. – То тут, то там. Сперва вкапывал столб в корале, потом ковырялся с подковой, потом чинил подпругу и так далее.

– Но вы не покидали территорию?

– Смотря что вы понимаете под территорией, – ухмыльнулся Пикок. – Если вас интересует, не ходил ли я на гряду с ружьем и не подстрелил ли там Фила, то нет, сэр. Это не входило в программу. Каждый раз, как Конни высовывалась и звала меня, я был на подхвате.

– И вы не видели никого с ружьем?

– Нет, сэр. Первым я увидел Билла, который вернулся с прогулки с миссис Эймори. Я принял у них лошадей. Когда вернулся Берт с мистером Дюбуа и мистером Колиханом, я умывался у себя в комнате. Сразу после ужина Билл снова спросил меня, не знаю ли я, где Фил, но добавить мне было нечего. Потом, когда зашло солнце, мы с Биллом и Бертом решили, что пора заняться поисками, и отправились на гряду. Я лучше знаю излюбленные места Фила, так что немудрено, что я его и нашел.

Вулф повернул голову и посмотрел на меня. Я понял его немой вопрос: «Не отличаются ли показания Пикока от сказанного им раньше?»

Я потряс головой:

– Все верно. Ни к чему даже пускать в ход наши полномочия.

Вулф снова обвел всех глазами и вдруг совершенно нагло соврал:

– Пожалуй, мне пора вмешаться. Прежде чем продвигаться дальше, я должен посоветоваться с мистером Джессапом, поскольку он контролирует ход расследования. Мне представляется вполне вероятным, что по меньшей мере один из вас утаивает важные для нас сведения, но вряд ли нам удастся доказать это сейчас. Очевидный вопрос: можно считать относительно установленным, где каждый из вас был в четверг днем, но вот где вы были утром в течение тех двух часов, когда мистер Броделл отсутствовал? – Вулф покачал головой. – Мне не хотелось бы посылать мистера Гудвина в Сент-Луис, он нужен мне здесь, но я подумаю на сей счет. – Он встал. – Поразительно, насколько часто взрослые люди в здравом уме полагают, что им удастся скрыть от следствия факты, установить которые совсем не сложно. Я не забыл, мистер Дюбуа, о вашем желании подвергнуться допросу. Возможно, я этим воспользуюсь.

С этими словами Вулф повернулся и решительно зашагал к нише, где стояла вешалка, на которой оставались наши плащи и фонари. Я последовал за ним. Остальные не шелохнулись. Лишь когда я надвинул капюшон, из комнаты появился Фарнем, набросил плащ и открыл дверь. Я усомнился, что Фарнем вдруг стал вежливым. Видимо, ему просто понадобилось выйти по своим делам.

– Я вовсе не хочу, чтобы вы думали, будто я пытаюсь что-то скрыть, – сказал он. – Просто кое-какие факты совершенно не обязательно знать посторонним. Не думаю, что кому-нибудь здесь известно, что у отца Фила Броделла имеется закладная на мое ранчо, но если Гудвин поедет в Сент-Луис, то безусловно это выяснит, так что я решил, что лучше будет, если вы узнаете это от меня самого.

Вулф фыркнул:

– Закладная на большую сумму?

– Да, черт побери!

Фарнем захлопнул за нами дверь – гораздо сильнее, чем требовалось.

Глава 7

В субботу утром, в четверть одиннадцатого, я вошел в дверь на первом этаже здания суда округа Монро, на которой крупными черными буквами было выведено:

МОРЛИ ХЕЙТ

ШЕРИФ

Войдя, я, даже не удостоив взглядом блюстителя порядка, сидевшего за столом за загородкой, прошагал к двери в левой стене, распахнул ее и вошел.

Сказать по правде, я с некоторым злорадством предвкушал, как утру нос шерифу, рассчитывая с его помощью привлечь к ответу одного нарушителя правопорядка. А случилось вот что. Двадцать минут назад, в 9:55, я приехал на автозаправку «Престо», вышел из машины, вежливо поинтересовался у механика, где могу найти Джила Хейта, и проследовал в указанном направлении с яркого солнечного света в полумрак гаража, где Джилберт Хейт слева ставил банки с маслом на полку. Он выгнул длинную шею, чтобы посмотреть на меня, потом