Сводные влюбленные - Лана Кохана

Спустя пять минут я сидела в столовой и ковыряла ложечкой йогурт, старательно отвлекаясь от желания податься в бега.

— Ты ведь всех зовешь по фамилии, верно?

МакКензи кивнул и продолжил выглядывать задерживающихся друзей.

— Чем так выделяется Кларисса? Почему не зовешь ее «Бернар»?

— Я и Клариссой ее не зову, — пожал плечами брюнет, но выудить пояснения я не успела.

— Ну надо же! — протянул елейный голос за моей спиной, вынуждая обернуться.

Королевна с блеском в глазах изучала меня, а ее свита ждала команды, чтобы рассесться. В это время наши баскетболисты уже запрыгивали на места, обмениваясь рукопожатиями друг с другом и МакКензи, а также одаривая меня гогочущими «Привет».

— Кевин, ты привел малютку Полли. Дивно.

— И тебе привет, Клэр, — ослепительно улыбнулся МакКензи и подмигнул мне.

До меня не сразу дошло, но он ответил на мой вопрос.

— Кларисса, — поправила узурпаторша с еле сдерживаемой фальшивой улыбкой.

— Да, помню-помню. К слову, лично я не вижу ничего дивного в том, что пара трапезничает вместе. Теперь Коллинз будет сидеть здесь, Клэр, поэтому будь любезна, сделай лицо попроще.

Идеальные зубы отчетливо скрипнули. Кто бы мог подумать! Знай я, что вывести белобрысую можно просто называя «Клэр», не напрягала бы фантазию, подбирая остроумные ответы на ее издевки.

— О, и да, малюткой, малышкой, крохой, крошкой и так далее ее могу называть только я, это понятно?

Слова МакКензи прозвучали четко, уверенно — как приказ, не подлежащий оспариванию. И так как с момента начала наших отношений это единственные «прозвища», которые долетали в мой адрес, до меня тут же дошло, что стало тому причиной, и я не смогла сдержать ликующей улыбки. Вместо этого мягко пихнула парня плечом и протянула ему ложку с йогуртом. МакКензи замешкался, но лишь на секунду, а после словно обнял теплым взглядом и принял мою благодарность под улюлюканье ребят за столом.

28 ноября, День Благодарения

Макс

Я встретился с ней взглядом у обеденного стола, украшенного свечами и фигурными салфетками. Губы Этти дрогнули в улыбке, обрисовывая круглые яблочки щек, а голубые глаза заблестели. Я тряхнул коробкой печенья с шоколадной крошкой, и его хруст потерялся в мелодичном смехе.

В этом году до меня дошло, за что все так любят День Благодарения. Дело вовсе не в индейке или тыквенных пирогах — дело в семейном кругу. А еще в том, что для благодарности нужно как минимум огласить перемирие. Именно это сделала Этти, запрыгнув мне на руки. Она оплела мою шею руками, пояс — ногами, наполнила легкие собственным ванильным запахом.

— Я скучала по тебе, братик.

— Взаимно, сестренка.

— Мои молитвы были услышаны! — устремила взор к потолку мама, входя в столовую.

— Говорил тебе, — последовал за ней папа, — дольше месяца они не протянут.

Полетт

Не знаю, специально ли мама шлепнула меня по попе, проходя мимо нас с Максом, но даже если это было сигналом, я упорно его игнорировала. Мне не хотелось покидать руки братца, и пока он не просил об обратном, я собиралась изображать обезьянку.

— А кто будет помогать мне накрывать на стол?

— Все же то был намек, — шепнул мне Макс.

Сжав его сильнее напоследок, я распустила узел из ног и вернулась на пол. Мы принялись выставлять сервиз, но мой взгляд то и дело возвращался к Максу. Я скучала по нему больше, чем хотела признавать, однако это было не единственным открытием дня.

Мальчик, с которым я росла, давно остался позади. Теперь передо мной был мужчина. Высокий блондин с глазами цвета голубики и едва заметной щетиной на лице, с которого пропала смазливость. Мне стоило всего лишь протянуть руку — я бы почувствовала твердость мышц рук, прикоснулась к груди, в которой бьется горячо любимое мною сердце.

Макс

Ужин продолжался, но дядя Конор так громко чавкал, дискутируя с мамой об атеизме, что нам с Этти пришлось взять тарелки и перебраться на диван. Теперь мы с безопасного расстояния наблюдали, как уже все наше семейство разделилось на лагеря и каждый с жаром доказывал свою правоту.

— МакКензи рассказывал мне о ваших встречах, — сказала Этти, нюхая тыквенный пирог бабушки Симоны.

— Правда? — перестал жевать я.

А он о братском кодексе слышал? Том, который призывает не выносить мужские разговоры на обсуждение с девушками.

— Это он подтолкнул меня с тобой помириться, хотя я упиралась. Утверждал, мол, ты заботишься обо мне.

Забудьте, что я сказал. К черту кодекс.

Этти откусила кусочек бабушкиного пирога и тут же выплюнула его в салфетку. Недолго думая, она воткнула вилку в мою порцию, которую готовили они с мамой, и отхватила себе кусочек.

— Прости, что не был рядом, когда был нужен.

— Прости, что разочаровала. Тогда, на Хэллоуин, — свела брови на переносице девушка. — Но МакКензи клянется, что в ту ночь ничего не было. Думаю, это правда так.

— Он лучше, чем хочется признавать, — выдохнул я, откусывая пирог с вилки Этти.

Сестренка заулыбалась:

— Да, мне с ним очень хорошо.

Я долго смотрел на нее, ища в себе силы затолкать ревность подальше, и через время все же приобнял девушку за плечи.

— Пока это так, я постараюсь оставить его в живых.

Полетт

— Кера кажется милой.

Настолько, что аж тошно.

— У вас с ней все серьезно?

— Кольцо пока не купил, — отшучивался Макс. — Но она мне нравится, с ней легко, и у нее прикольный брат.

— Жаль, что ты не маленький, — засмеялась я, потянув его за нос. — Добавил бы и мне плюсик в отношениях с парнями.

И не вынуждал бы чувствовать к себе тягу, которой не место в отношениях между братом и сестрой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Макс, 8 декабря