Мистер Капоне - Роберт Дж. Шёнберг

Прокатившаяся волна помилований сделала его фактическим действующим сотрудником Джона Торрио, а политическая грамотность помогла обеспечить спокойную работу в сельских районах, подконтрольных федеральной власти. Теперь губернатор попал в беду. В июле 1921 года Смоллу были предъявлены обвинения в коррупционной деятельности в военное время в должности казначея штата.

Суть обвинения заключалась в том, что Смолл разместил государственные депозиты в банке Grant Park Bank – учреждении, существовавшем только в воображении двух братьев Кертис и их единственного государственного вкладчика. Затем этот воздушный банк переводил деньги обратно под 2 % годовых (хотя в связи с войной процентные ставки резко выросли). В целом, как утверждали государственные аудиторы, за четыре года эта схема отбила по меньшей мере $819 690 и 31 цент.

Торрио отрядил в Уокиган[68], где должен был состояться суд над Смоллом, целую армию громил и взяткодателей. Купленный и запуганный суд присяжных оправдал губернатора (на основании двух голосов «против», поданных по открепительным талонам), который позднее не остался в долгу перед Джоном.

Политика на выборах в городской совет в феврале 1921 года показала всем бандам Чикаго, что Торрио прав в необходимости объединения и совместной работы.

Энтони Д’Андреа[69] – расстриженный священник и явный фальшивомонетчик, бросил вызов олдермену Джону Пауэрсу[70] из девятнадцатого округа. Д’Андреа проиграл во всех предыдущих предвыборных кампаниях, но сумел стать президентом чикагского отделения Unione Siciliana[71].

Эта организация занималась благотворительностью, служившей прикрытием для гангстерской деятельности, в масштабах всей страны.

Имея за спиной такое прикрытие, Д’Андреа представлял серьезную силу. Джон Пауэрс предложил Д’Андреа пост в окружном комитете, однако Верховный суд штата заблокировал его кандидатуру из-за судимости, и Д’Андреа объявил войну.

В конце сентября 1920 года на крыльце дома Пауэрса взорвалась бомба. После этой акции Д’Андреа объявил о намерении баллотироваться на пост олдермена на выборах 22 февраля 1921 года. «Почему итальянцы не должны представлять собственную нацию в городском совете? – громкогласно спрашивал кандидат. – В девятнадцатом округе в основном живут итальянцы. Это дает хорошие шансы, тем более ирландцы на моей стороне».

Он оказался кругом не прав. У Пауэрса была армия поклонников благодаря эффективному решению различных вопросов, связанных с трудоустройством и политической власти. Итальянцы любили Джанни Паули и стояли за него горой.

Несколько взрывов, перестрелок и ожесточенных побоищ не помешали Пауэрсу одержать победу с перевесом в 435 голосов. Для Д’Андреа наступило время расплаты.

Пол А. Лабриола, муниципальный судебный пристав и глава партийного избирательного участка демократов, отклонил все апелляции, касающиеся пересмотра результатов. По рассказам Лабриолы, еще до выборов Амматуна Сальваторе[72] (более известный под кличкой Самуз) и Фрэнк Гамбино[73] в союзе с Братьями Джанна[74] – главными боевыми силами Д’Андреа – выходили на него с прямыми угрозами, продолжавшимися и после окончания избирательной кампании. «Бандиты хотят меня достать», – жаловался Лабриола своему другу из полиции.

8 марта 1921 года, через две недели после выборов, трое вооруженных людей поджидали Лабриолу с восточной стороны его дома на Вест-Конгресс, 735, еще двое – с западной, на углу Холстед-стрит. В 9 утра он вышел на улицу и отправился на работу. Казалось, Лабриола узнал одного и, кивнув, собирался начать разговор, однако они сразу открыли огонь. Всего в Лабриолу попало девять пуль. Услышав стрельбу, жена пристава выбежала наружу и, увидев тело мужа, упала в обморок. У нее осталось двое детей, а Лабриоле было только тридцать девять лет. Среди стрелков были Амматуна и Гамбино, а также Джон Гаудино и Анджело Джанна, самый молодой, опасный и грубый из всех братьев Джанна. Пятого стрелка опознать не удалось.

Симмертичный ответ не заставил себя ждать. К часу дня газеты уже опубликовали историю убийства Лабриолы. Четверо мужчин купили газету у мальчика на углу улиц Гарибальди-Плейс и Тейлор и пошли по Гарибальди, обсуждая убийство.

Где-то между улицами Тейлор и Полк они зашли в магазин сигар Гарри Раймонди, который везде, кроме Маленькой Италии, звал себя Рэймондом. Раймонди и Д’андреа были друзьями, однако в борьбе между ним и Пауэрсом он занимал сторону последнего.

Первая пара проверила магазин. В магазин вошла вторая двойка, купить по сигаре. Когда Раймонди потянулся за мелочью, бандиты выхватили револьверы: одна пуля попала в левый висок, еще две – в грудь.

Д’Андреа назвал оба убийства прискорбными и выразил непонимание: «Я ничего об этом не знал и удивляюсь, почему мое имя причастно к этим событиям». Пауэрс назначил вознаграждение $2500 долларов за успешное расследование убийств, процитировав при этом олдермена Боулера: «Это хуже, чем в Средние века».

Устроенная бойня и в самом деле несколько попахивала средневековой готикой и, казалось, будет продолжаться, пока число жертв не вырастет до немыслимых размеров. Возможно, Д’Андреа и не нес прямой ответственности за случившееся, он расплакался и отказался от дальнейших политических интересов в 19-м округе. Но было поздно. В середине апреля Авраам Вульфсон, живущий на первом этаже дома, принадлежащего Д’Андреа, обнаружил в почтовом ящике две записки (Д’Андреа жил в этом доме на третьем этаже с женой и тремя дочерьми). В первой записке говорилось: