Беверли-Хиллз - Пат Бут
Шрифт:
Интервал:
Ей сказочно повезло на первых порах, но, чтобы удержаться на вершине, надо постоянно доказывать, что она попала сюда не зря, и столь многому еще надо научиться.
– Почему ты против зеркал, Уинти?
– Зеркала – сплошная фальшь, детка. Они претенциозны, они создают иллюзию большого пространства, обманывают нас, а я не люблю, когда меня обманывают. Предпочитаю сам дурачить других, а не чтоб меня дурачили. Было бы гораздо веселее впустить в комнаты побольше света, используя хороший лак, полированные панели, окна и световые люки. Я почти решил… нет, я определенно собираюсь устроить здесь стеклянные потолки. Даже в той плавучей лачуге, где ты, солнышко, как я знаю, жила, был такой потолок.
– Это потому, что у нас не было вообще электричества, – возразила Паула.
– О боже! Как же ты охлаждала напитки?
– Мистер и миссис Кориарчи вскоре присоединятся к вам, – звучным басом провозгласил дворецкий, распахнув створки массивных двойных дверей. – А пока не могу ли я предложить вам что-нибудь выпить?
– Я бы не отказался от бокала шампанского, – сказал Тауэр и добавил совершенную глупость, впрочем, невнятно: – Если у вас имеется хоть какое-то. А может быть, у вас есть уже откупоренная бутылка?
– А вы, мисс? – Дворецкий на удивление быстро оправился от нанесенной его самолюбию травмы.
– Я бы предпочла имбирное пиво, – сказала Паула.
– Имбирное пиво? – переспросил дворецкий. Его рот от удивления открылся, как у вытащенной на берег большой рыбины. Потребуй Паула принести ей стакан мочи, он был бы менее поражен.
– Я очень сожалею, мисс, но мы не держим таких… напитков… в доме.
Паула залилась краской. Она позорно проштрафилась и унизила своих друзей в глазах высокомерного слуги.
– А почему не держите? – спросил Тауэр, окидывая взглядом комнату. -… Если вся ваша гостиная заполнена еще худшим дерьмом?
– Принесите мисс Пауле коку, – поспешно вмешался Грэхем. – И мне тоже.
Он прекрасно понял, на какую ступеньку социальной лестницы поставил его дворецкий, и не стал ждать понапрасну, когда ему предложат напитки.
– Хорошо, – несколько растерянный британец с трудом выдавил из себя это слово и быстро удалился.
– Представь, каково жить в этом мерзком сумрачном доме, терпеть ради престижа возле себя эту напыщенную морду, платить этому болвану неизвестно за что бешеные деньги, да еще смотреться изо дня в день в зеркала, – нарочито громко обратился Тауэр к Пауле, едва англичанин исчез за дверьми. – Ко всем нарушениям психики Кориарчи я бы еще добавил откровенный мазохизм.
Паула могла поклясться, что видела, как дворецкий, нарочно задержавшийся за дверью, дернулся, словно в судорогах.
– Так что тут говорилось о нарушениях нашей психики? – спросила Корелли Кориарчи, бесшумно появившись на пороге гостиной.
Выглядела она точь-в-точь как крабовый салат с кетчупом, подающийся в закусочных на пляжах запоздалым посетителям. Она обгорела на августовском солнце, и, несмотря на все кремы, ее кожа шелушилась. Правда, ей хватило глупости или ума выдерживать эту поросячью розовую окраску и в одежде. Розовый шарф обхватывал ее шею, обтягивающий костюм был тоже нежно-розовый. Она носила чулки розового цвета, и ноги большого, явно неженского размера были обуты в апельсинового цвета туфли. Все наиболее тяжелые и дорогостоящие металлы из таблицы Менделеева пошли на украшение ее запястий и ушных мочек. Платина и золото побрякивали на ее руках, массивные серьги покачивались, свисая с ушей. Это была откровенная демонстрация богатства, и такое зрелище впечатляло.
Если Корелли Кориарчи напоминала распотрошенного краба в майонезе, то мужчина, стоящий рядом с ней, был точно как крем-брюле. Он тоже вдоволь хватил солнечных лучей и стал шоколадным. Разве не нашлось врача, кто бы не предупредил, что излишний загар вреден даже миллиардерам, и никто не застрахован от рака кожи и прочих напастей, и нищему, ночующему под мостом или в тоннеле, уготована более долгая жизнь, чем богачу, коротающему дни у бассейна.
Но хоть Антуан Кориарчи поджарил себя почти дочерна, чтобы выглядеть как все калифорнийские жители, он остался слизняком. Какая-то слабость, расплывчатость наблюдалась и в его телосложении, и в желании вообще двигаться, казалось, каждый жест дается ему с трудом. В этой парочке явно «штаны носила «его жена, и она тотчас решила доказать это. Миссис Кориарчи захватила «нанятых» декораторов врасплох и собиралась воспользоваться этим преимуществом. Но Уинтроп Тауэр был не из пугливых.
– Я сказал то, что вы услышали. Жить в таком доме и нанимать такого слугу означает лишь одно – вам нравится причинять себе страдания.
Заявление Уинтропа разожгло пламя ярости в свинячьих глазках Корелли Кориарчи, но нейтральная, вежливая улыбка блуждала по загорелому лицу ее супруга. Он что-то высчитывал, и итог был в пользу Тауэра.
– Я все выкину отсюда на помойку и облегчу ваш кошелек, – заявил Тауэр якобы в шутку.
– Ха-ха! – настороженно поддержала она, изобразив, что понимает и ценит юмор.
– Попробуйте! – согласился слизняк-муж.
– Отлично! – сказал Уинтроп. – Разрешите представить вам мою доверенную помощницу. Она – второе мое «я» в дизайне.
Если раньше миссис Кориарчи напоминала краба, лишенного панциря и покрошенного в салат, то теперь вместо рук у нее выросли настоящие крабьи клешни. Она вытянула их и готова была сжать и сломать хребет тоненькой девчонке.
– Что вы такое говорите? Она слишком молода. У этой юной попки достаточный опыт?
Чего она боялась? Того, что ее супруг покусится на молоденькую самочку?
– У нее есть не только попка, но и мое полное доверие, – твердо заявил Уинтроп. – А опыт – это собрание совершенных нами ошибок.
– Ха-ха! – поддержал показавшийся ему остроумным афоризм мистер Кориарчи. – Это, несомненно, Оскар Уайльд?
– Мистер Уайльд заимствовал его у меня, – на голубом глазу высказался Уинтроп, мастерски отразив удар, и продолжил нарочито деловым тоном: – Итак, вы решили расстаться с искусством бедного Хью Гейтса?
Он обвел широким жестом помещение, где меж зеркал красовались, нагло выпячивая себя, абстрактные полотна – типичная модернистская мазня, до недавнего времени обязательная для обстановки любого престижного интерьера.
– Как точно вы распознали руку Хью Гейтса! – воскликнул Антуан Кориарчи, поливая масло на бурные воды.
– У нас, дизайнеров, собачий нюх, – откликнулся Тауэр. – Мы распознаем друг друга по запаху – кто где побывал и оставил след. – Он ткнул указующим перстом на две выполненные в греческом стиле колонны, якобы подпирающие арку над входными дверьми. – Хотите знать, как мы это обозвали? «Гейтсовы столбы». А вы знаете, для чего они только и годятся? Я скажу вам. Чтобы мочиться на них, если вы так пьяны, что не успеваете добраться до уборной.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!