Император из будущего: Эпоха завоеваний - Алексей Вязовский

— Господин! Бежим — меня хватают за рукава Юта с Таики и тащат к Башне Лучников. Хандзо тем временем продолжает шинковать орущих солдат. На бегу я выворачиваю голову и вижу, как из толпы обратным сальто вылетает монах. Его лицо расслаблено, глаза полузакрыты. Приземлившись, он легко отбивает своим посохом сюрикэны и тут же бросается вперед. Навстречу ему выскакивает Хандзо. Меньше чем за минуту он убил десять солдат. Некоторые еще живы, пытаются куда-то ползти, но их участь предрешена. Отравленное оружие ниндзей не оставляет шансов.

Монах из Шаолиня швыряет свой посох в Хандзо и затяжным кувырком кидается тому под ноги. Синоби успевает отбить деревяшку в сторону, но монах перехватив руку с мечом, уже входит в клинч. Это его единственный шанс против вооруженного до зубов Хандзо. Противники топчутся на месте, нанося друг другу удары локтями и головой. Юта с Таики тянут меня изо всех сил к Башне лучников, а я не могу оторвать глаз от схватки. Во дворце уже бьют тревогу, по периметру крепостных стен загораются факелы.

Спустя пару мгновений мы уже у стены и лезем по веревочной лестнице вверх. На площадь выбегают солдаты, вооруженные изогнутыми мечами тао, пиками и даже огромными боевыми серпами.

— Хандзо, беги!! — кричу я уже со стены.

Монах тем временем упирается ногой в живот синоби и падает на спину, кидая рывком Ханздо назад. Однако тот, извернувшись как кошка, приземляется на ноги. Но при этом теряет меч.

— Да беги же ты!! — еще раз рву глотку. Из башни на куртину выскакивает несколько солдат с луками. Пока охранники натягивают тетиву, я ищу веревку с внешней стороны стены. Ее нет. Ко мне присоединяются Гао Минь и крестьяне. Они судорожно шарят между бойницами, а я смотрю на поединок монаха и синоби. Борьба закончилась и вход пошли серии ударов. Хандзо атакует. Быстрые удары сыпятся на монаха один за другим. Тому приходится уклоняться, падать, вставать, садиться на шпагат, вновь вставать. И все это делает воспитанник Шаолиня абсолютно легко, играючи. Бойцов уже окружили солдаты, наставив пики, но вмешиваться не решаются. Когда еще увидишь бой мастеров? Внезапно монах поменял тактику. Он начал стремительно перетекать из стойки в стойку. Сначала высокая, с поднятыми коленями, раскинутыми руками и сжатыми в пучок пальцами. Удары в основном тычковые, а не рубящие.

— Стиль Орла — непоседливый Гао Минь бросил искать веревку и встал рядом.

Потом руки монаха изогнулись, до странности напомнив вставшую на хвост змею. Движения стали какие-то ужасно текучие, обвивающие. Даже мне стало понятно, что это стиль Змеи. Хандзо ушел в оборону. Стал чаще разрывать дистанцию, «вязать» противника.

Рядом с нами свистнула первая стрела. Я схватил Гао Миня за шкирку и подтащил к бойнице. Внизу, за стенами плескалась вода рва.

— А что собственно… — ученый не успел закончить фразу, как я столкнул его вниз. Короткий крик и всплеск. Где же крестьяне? Я обернулся и увидел, что Юта, зажимая пробитое плечо, тащит утыканного стрелами Таики. Еще один короткий взгляд на Хандзо. Лицо разбито в кровь, одна нога неестественно вывернута в сторону. Значит сломана. Синоби стоит на одном колене, вокруг гогочут солдаты, тыкая пальцами в поверженного лазутчика. Монах стоит, сложив руки на груди. Сволочь спокойна и равнодушна.

В кладку около моей головы бьет стрела. Мне пора. Последний взгляд на Хандзо. Тот как почувствовал, что я на него смотрю, вынул из-за пояса серую флягу и рванул шнурок, повязанный на горлышко. Вспышка, грохот. Ударная волна выкидывает меня в бойницу и я лечу вниз. Пока лечу, успеваю понять, что Хандзо подорвал себя пороховой миной.

В воду вхожу удачно, «солдатиком». Пара гребков и я выбираюсь на землю. А в лицо мне уже смотрит наконечник копья.

— Оясумиеасай[13], Ёшихиро-сан — я смотрю в единственный глаз Цинанари Ходзе и буквально вижу его мысли. «А почему бы мне не проткнуть убийцу моего отца и не скинуть тело в ров?».

— Как голова? — я начиню отжимать кимоно, исподволь разглядывая диспозицию. Гао Миня выловили и один из самураев Ходзе подсаживает его на лошадь. Еще двое держат бамбуковые фонарики, руки на рукоятках катан. Только дернись — порубят в мелкую лапшу.

— Болит иногда — Цинанари автоматически трет железную пластинку в черепе.

— Давай, решайся на что-нибудь уже — я киваю на стены Запретного Города, по которым бегают солдаты с факелами — Хандзо погиб. Забрал с собой человек сорок, включая монаха Шаолиня.

— Я был против того, чтобы он тебя спасал! Сестра настояла.

— Хандзо и сам бы пришел. Без ваших указаний. Нас последний год много что связывало…

— Как я мечтал убить тебя, Сатоми! Ночами не спал — Цинанари задрал рукав. Все рука от плеча и до кисти была покрыта старыми и новыми порезами, шрамами — Поклялся, что отомщу за смерть отца. За вырезанный клан, за поруганную страну и Бусидо.

Опять двадцать пять. Я так понимаю, это он себе на руке вырезал напоминалочки для каждого из погибшего родственника. А так как клан Ходзе был огромным…

— Пора отдавать долги, Сатоми — Цинанари замахнулся и резко ударил меня копьем в голову.

— И зачем нужно было бить его в голову?! — маленькие ручки Кико-сан так и порхали над моим черепом, наворачивая круги повязки.

— Я не мог его убить, но и в живых оставлять не хотел — хмурый Цинанари со сложенными на груди руками, с профессиональным интересом разглядывал мое разрезанное пополам правое ухо, из которого хлестала кровь.

А я даже не мог на него сердиться. Во-первых, он в своем праве. Все могло закончиться и хуже. Во-вторых, перед самым лицом у меня находилась грудь обворожительной красавицы. Кико-сан была одета в традиционную китайскую одежду — красную кофту с длинными рукавами украшенными бахромой, голубую юбку и широкий лиловый пояс. Сверху девушка накинула платок с изображением драконов. Куда не ткнись — везде эти ящерицы!

— Ешихиро-сан, сидите прямо! — моя попытка рассмотреть ноги Кико-сан удалась лишь частично. Обута она была в туфельки из расшитого белого шелка на толстой подошве. Носки изящно вздернуты кверху. Раз нельзя глядеть вниз, буду смотреть вверх.

Волосы у девушки — чернее крыла ворона — туго стянуты в пучок. Вокруг воткнуты в ряд мелкие шпильки. На лоб ниспадают золотые подвески, сбоку удерживаемая гребнем, красуется ветка с парою цветков. А какие у нее брови! Тоньше ивового листка. Губы, которых касается едва заметная улыбка, похожи на только что раскрывшийся цветок розы.

— Где мы? — лишь неимоверным усилием воли я вернул себя в реальность.