Наша маленькая тайна - Пола Льюис

— Алло.

Сьюзен вздрогнула от звука его голоса.

— Привет, Сьюзен, — сказал Филип. Его голос был сонным, но не раздраженным.

— Как вы догадались, что это я? — не утерпела Сьюзен, хотя намеревалась, услышав голос Филипа, просто повесить трубку.

— Догадался.

Снова этот знакомый насмешливый тон. Голос глубокий, низкий. Волнующий. Чувственный.

— И все же, как вы догадались, что это я, Филип? Полагаю, я все же не принадлежу к тому типу женщин, что способны звонить среди ночи.

— Знаете что, Сьюзен, самое печальное? Что ни я, ни вы толком не знаем, к какому типу женщин вы принадлежите на самом деле. Вы сами не знаете, какая вы настоящая.

— Неправда! — возмутилась Сьюзен. — Я — знаю.

Филип немного помолчал.

— Я рад, что вы позвонили. Жизнь порой преподносит нам сюрпризы.

Да уж, подумала Сьюзен, это точно. Мужчина, который, казалось бы, должен быть рад слышать голос своей невесты в любое время дня и ночи, не выказал ни малейшей радости и был всего лишь вежлив — но и только. А Филип, которого Сьюзен явно разбудила ночным звонком, похоже, действительно счастлив слышать ее.

— Итак, что скажете? — весело спросил Филип.

Сьюзен услышала шорох и поняла, что он поудобнее устраивается в постели. Вот он подкладывает вторую подушку под голову, готовясь к долгому разговору со Сьюзен, а не думает, как бы поскорее отделаться от нее. Сьюзен увидела это так же ясно, как незадолго до этого Барта в пижаме, халате и очках.

А ведь Филип, наверное, не носит фланелевых пижам, пронеслось у нее в голове. Скорее всего он вообще спит обнаженным…

— Д-до свидания, — пробормотала Сьюзен, радуясь тому, что Филип сейчас ее не видит, — щекам стало так горячо, что на них можно блины печь.

— Подождите, Сьюзен! Вы забыли сказать, зачем звоните.

А если сказать, что звоню просто так, что он подумает?

— Я звоню, чтобы сказать вам, что мы с Бартом собираемся назначить день свадьбы, — нашлась она.

Молчание, затем голос Филипа — тихий, мягкий, ровный:

— Я полагаю, это могло бы подождать до утра.

Сьюзен попыталась найти скрытый смысл в его словах, но у нее ничего не получилось. Ей на секунду вдруг показалось, что Филипу это известие неприятно.

— На самом деле я звоню не поэтому, — сказала Сьюзен. — Я просто хотела поблагодарить вас за эту ночь. Мне кажется, малыш Эмери запомнит ее на всю жизнь.

— Прекрасно. Я рад.

— Ну… спокойной ночи.

— Спокойной ночи, милая.

— Я уже, кажется, просила вас не называть меня так!

Филип рассмеялся мягким, бархатным смехом.

— О, простите меня. Я совсем забыл правила, но, может, вы сделаете скидку на то, что сейчас середина ночи, и простите меня?

— Я…

— Вам никогда не приходило в голову, что у вас слишком много правил?

— Нет.

— Как же ваш жених запоминает их все?

Какая странная ночь, устало подумала Сьюзен. Барт не чаял, как побыстрее избавиться от меня, а Филип, похоже, и не собирается заканчивать разговор — ему нравится дразнить меня. И еще он снова назвал меня «милой», хотя, конечно, это ровным счетом ничего не значит. Он бы и собаку свою так называл, если бы Сократ не был кобелем, и официантку в закусочной — кого угодно.

— Мне пора, — сказала Сьюзен.

— Да-да. Что ж, спасибо за звонок. Кстати, вы так и не сказали, на какой день назначена ваша свадьба?

— Я не говорила, что мы уже назначили день. Я сказала, что мы только обсуждаем это.

— Разве? Значит, мне послышалось. Впрочем, это не так уж и важно. Ну до свидания, Сьюзен! Увидимся завтра.

Положи трубку, приказывала себе Сьюзен, но почему-то медлила. Филип тоже не спешил отсоединиться. Чтобы прервать молчание, Сьюзен спросила:

— Какие у вас планы на завтра, Филип?

— У нас, Сьюзен, у нас.

— Ну да, у нас. Я спрашиваю, чтобы знать, как одеваться.

— О, Сьюзен, планы у меня — у нас — самые грязные!

Сьюзен опешила, не понимая, что он имеет в виду. Филип, однако, не спешил объяснить ей это.

— Так что одевайтесь соответственно. — И он повесил трубку.

Сьюзен осталась в полном недоумении. О чем он говорил? Какие еще «грязные планы», с ними же ребенок! «Одевайтесь соответственно» — соответственно для чего? Не найдя ответа ни на один из поставленных вопросов, Сьюзен отправилась спать.

Филип положил трубку на рычаг, закинул руки за голову и принялся разглядывать потолок. Сьюзен Уэллс только что позвонила ему, и когда — глубокой ночью! Филип усмехнулся — это никак не укладывалось в привычки Сьюзен, не соответствовало ее строгим правилам.

Итак, решил Филип, можно поставить первую галочку напротив второго пункта. Похоже, Сьюзен только что сделала в существенный шаг вперед, позвонив мужчине среди ночи без видимой причины. Теперь она знает, что правила можно нарушать.

Пункт четвертый плана тоже можно считать выполненным. Сьюзен с честью выдержала испытание, когда среди ночи он потащил ее и Эмери любоваться звездопадом. Филип, признаться, ожидал большего сопротивления — «уже поздно», «дети в это время должны спать», «нужно было предупредить нас заранее» и тому подобное. Но Сьюзен оказалась готовой к сюрпризам. Филип закрыл глаза, вспоминая ее лицо — счастливое, завороженное великолепным зрелищем.

И кому же из них эта ночь преподнесла неожиданный сюрприз? Не был ли сам Филип удивлен больше, увидев почти детскую радость на запрокинутом к звездам лице Сьюзен?

Когда Филип, доставив Сьюзен и Эмери в гостиницу, уехал домой, он был уверен, что Сьюзен, слегка оправившись от увиденного чуда, вновь наточит свои иголки и наутро встретит его во всеоружии. Но, как оказалось, он ошибся — Сьюзен позвонила ночью. Вот это уже действительно прогресс, весело подумал Филип, выздоровление идет семимильными шагами, браво, доктор!

На завтрашний день Филип планировал выполнение пункта третьего — ужасные микробы и грязь. Любопытно, как отреагирует Сьюзен, когда узнает, куда он их с Эмери повезет? До сих пор все идет хорошо, и через две недели, возможно, Филип отправит Сьюзен домой новым человеком.

Хорошо, а дома? Что Сьюзен ожидает дома? Вернее, кто — правильный, скучноватый Барт Катрелл?..

Черт, они же назначили дату свадьбы! — вспомнил Филип и с удивлением понял, что ему это неприятно. Казалось бы, с какой стати его должно это волновать, но у Филипа появилось неодолимое желание что-нибудь немедленно сломать, или разбить, или закричать в полный голос.