Дочь леса - Элеонора Девильпуа

– Что происходит? – прошептала Пирра.

Примерно в пятидесяти шагах от них по каналу, соединявшему Экстрактрис с седьмым уровнем, двигалась группа женщин, явно принадлежавших к гиперборейской аристократии. Некоторых дам сопровождали дети и слуги. Дежурившие возле закрытой двери солдаты-птицеловы с опаской наблюдали за приближением этой процессии. Когда женщины подошли к часовым на расстояние двух шагов, офицер выступил вперед, держа копье наперевес.

– Вход в тюрьму запрещен, – заявил он угрожающим тоном.

– Мы пришли потребовать освобождения наших мужей, сыновей, отцов и братьев, – провозгласила аристократка средних лет, возглавлявшая процессию.

Ластианакс узнал сестру Зенодота, верховного библиотекаря. Рядом с ней стоял ее сын, Стерикс, ученик первого года обучения, которого молодой маг много раз видел болтающим с Аркой: мальчик определенно нервничал.

– У нас приказ, – отрывисто произнес темискирец. – Никто не входит в тюрьму, и никто не выходит из нее. Уходите немедленно, иначе нам придется применить силу.

Солдаты-птицеловы выстроились в ряд справа и слева от офицера, образовав живую стену.

– Почему вы держите магов взаперти? – не растерявшись, выпалила предводительница аристократок.

Солдат, похоже, понимал, что его приказов недостаточно, чтобы отправить гипербореек по домам.

– Мы решили оставить определенное количество магов в тюрьме, потому что здесь они в безопасности, – громко ответил он. – Амазонки промыли им мозги, мы должны убедиться, что ваши родные полностью придут в себя, прежде чем вернутся к семьям. С ними очень хорошо обращаются, вам не о чем беспокоиться.

Очевидно, он не сомневался, что сделал очень ловкий ход, прибегнув к неопровержимому аргументу. К сожалению, его объяснения не убедили гипербореек.

– Все это мы уже слышали! – воскликнула одна из дам.

– Это полная ерунда! – добавила другая.

– Сначала амазонки, теперь вы! Скажите, что мы получили с тех пор, как вы пришли в наш город?

– Мой сын – инженер, надзиравший за каналами, ему нечего делать в тюрьме!

– Моему мужу семьдесят два года, у него больное сердце!

– Мы даже не знаем, живы ли еще наши родные!

Протестующие начали наступать. Солдаты растерялись: у нападавших не было оружия, но они продолжали шагать прямо на копья, все больше распаляясь и смелея.

– Все это плохо закончится, – прошептала Пирра, опираясь на перила.

У самых дверей тюрьмы канал сужался, образуя бутылочное горлышко, и женщины все теснее сбивались в кучу, задние напирали на передних. Они закричали, размахивая кулаками:

– ОСВОБОДИТЕ МАГОВ! ОСВОБОДИТЕ МАГОВ!

– Уходите немедленно, повторять не буду! – повысил голос солдат.

Он оставил вежливый тон и угрожающе взмахнул копьем. Женщины, подошедшие к дверям тюрьмы первыми, остановились в шаге от клинка и стали осыпать темискирцев оскорблениями. Позади них товарки продолжали выкрикивать свои требования. Одна из них споткнулась и толкнула мать Стерикса в спину. Ластианакс так и не понял, напоролась ли женщина на клинок сама или темискирец сделал выпад в ее сторону, но факт оставался фактом: оружие пронзило грудь гиперборейки. Из ее рта вырвалось нелепое бульканье.

Стерикс пронзительно закричал и подхватил свою падающую мать, женщины в ужасе и негодовании сгрудились вокруг своей предводительницы и поносили солдат изо всех сил. Темискирцы больше не осмелились пускать в ход оружие и отступили к дверям тюрьмы. Ластианакс подумал было, что бунт аристократок увенчается успехом и им удастся ворваться в тюрьму и освободить магов.

В этот момент из дверей здания прибыло подкрепление – отряд солдат, не видевших, как развивались события перед тюрьмой. Вновь прибывшие обрушили на толпу удары копий. Раздались крики, хлынула кровь. Ластианакс видел, как солдаты столкнули нескольких гипербореек с парапета. Те, кто еще мог ходить, бросились бежать, но солдаты немедленно пустились за ними в погоню. Оставшийся позади офицер гневно закричал:

– Что вы делаете? Оставьте их!

– Но, капитан, свидетелей быть не должно! – воскликнул один из солдат.

– Слишком поздно, – ответил его начальник.

Он указал на Ластианакса, Пирру и Аспази, которые в ужасе наблюдали за страшной сценой с соседнего канала.

– Нужно уходить, – немедленно сказал Ластианакс, поворачиваясь к Пирре.

Девушка что-то беззвучно прошептала, не сводя глаз с канала. По бледным щекам Аспази текли слезы, она зажмурилась. Сестры взялись за руки. В отличие от Ластианакса, девушки выросли в узком привилегированном кругу гиперборейской аристократии. Они знали многих людей, которые только что погибли на соседнем канале. За считаные минуты этот маленький круг стал куда менее привилегированным. Ластианакс схватил Пирру за руку и увел сестер подальше от бойни, развернувшейся перед тюрьмой.

Алькандр закрыл за собой дверь. Адъютанты разместили его отца в одной из самых маленьких комнат виллы, поскольку ее было проще обогревать по сравнению с просторными парадными залами. Новые витражи, недавно вставленные в трапециевидные окна, покрылись густой испариной. Должно быть, помещение не проветривалось целый день: воздух пропитался застоявшимся душком экскрементов, который не могли замаскировать дорогие благовония.

Ликург сидел в большом деревянном кресле. Адъютанты закутали его в несколько меховых одеял. Правитель тихонько храпел, сомкнув веки. Рядом на изящном круглом столике выстроились баночки с мазями и миска, наполненная шариками марципана.

Алькандр подошел, сел на стул, стоявший рядом с креслом, и стал наблюдать за спящим отцом. Брови Ликурга слегка приподнялись, рот приоткрылся. Несмотря на седину и морщины, старик выглядел моложе, чем когда-либо. Алькандр протянул руку и накрыл ладонью костлявые, влажные пальцы отца. Ликург поднял голову, открыл сонные глаза, подвигал челюстью, огляделся и, похоже, наконец осознал, что рядом находится его сын.

– Аль… кандр… – выговорил он и улыбнулся такой же счастливой улыбкой, которая так потрясла Алькандра в их первую встречу в Рифейских горах.

– Отец.

Он не знал, что еще сказать. Год назад он доложил бы отцу о сложившейся в Гиперборее ситуации или рассказал о своих будущих разработках с применением орихалка. Теперь, когда Ликург, похоже, совершенно лишился способности соображать, что общего у них осталось? Отец все так же улыбался, будто внутренний инстинкт подсказывал ему это делать. Его взгляд скользнул с Алькандра на миску с шариками марципана. Алькандр тоже улыбнулся и похлопал отца по руке.

– Хочешь конфетку? – спросил он.

Алькандр взял из миски один шарик и вложил отцу в рот, постаравшись подавить всколыхнувшуюся в душе гадливость. Ликург медленно жевал, щурясь от удовольствия. Алькандр тоже забросил в рот марципан.