Техник — ас - Евгений Владимирович Панов

с себя парашют и, с силой швырнув на землю шлемофон едва не начал топтать его ногами, громко выкрикивая русские и грузинские ругательства и грозя кулаком в сторону заката. Наконец смачно плюнув в ту сторону, он поднял с выгоревшей на солнце травы шлемофон, стряхнул с него пыль и пошёл в сторону наших землянок. Я как раз только умылся и вытираясь полотенцем смотрел на весь этот цирк.

— Зураб, ты чего такой нервный?

— Ай, прэдставляешь, командыр, лэтим и тут навстрэчу нэмцы. Восэм. Мэссэры. Как на параде,— Гуладзе, рассказывая, активно жестикулировал,— Ну мы обрадовалыс, на них довернули, а они, эти шакалы, в вираж и удралы. Лэтим дальше, опять нэмцы. Лаптёжники и тоже восэм "мэссеров". Нас увидэли и тоже удралы. Ну как тут работать, а ?! Никого не сбили, зря бэнзин сожгли. Прышлось на пэрэдовой расстрелять миномётную батарэю у нэмцев и по окопам из пулэмётов пройтись,— его расстройству не было границ.

На следующий день я сам стал свидетелем странного поведения немцев. Мы пристроились к идущим на штурмовку Ил-2, надеясь использовать их в качестве приманки. Ну не могли немцы не клюнуть на такую лакомую добычу, как не прикрытый с хвоста одноместный штурмовик. И они клюнули, но потом что-то явно пошло не так. Я успел срезать одного с дальней дистанции, как целый штаффель "мессеров" резко развернулся и дал дёру.

— Э, куда?!— только и успел я проорать в эфире до того, как немцы скрылись в утренней дымке.

Ещё через день стала ясна причина такого поведения немцев. Сбитый над нашей территорией и попавший в руки красноармейцев немецкий лётчик рассказал, что им было приказано всячески избегать боя с самолётами с красными оконечностями крыльев, что на них летают какие-то особенные лётчики из личного полка Сталина, встреча с которыми в воздухе означает верную смерть. По данным радиоперехвата, которыми с нами поделился командующий ВВС фронта полковник Науменко, немецкие авианаводчики уже начали орать; "Achtung! Rote Flugel im Himmel!" ( Внимание! В небе Красные крылья!).

17 августа собрав ударный кулак командование фронта предприняло новое наступление. За несколько дней боёв наши части смогли продвинуться лишь на пару километров, а местами и того меньше. В конечном итоге бились лбом об оборону противника, неся при этом не малые потери, аж до 10 сентября, когда Ставка отдала приказ о переходе к обороне. Безусловно самым положительным результатом всех действий войск фронта стало освобождение 6 сентября города Ельня. А в ночь с 18 на 19 сентября советские войска оставили Киев.

Мы вынуждены были изменить тактику. Теперь мы занимались сопровождением штурмовиков и бомбардировщиков, пытаясь спрятаться среди них. Часто это получалось и, выскочив как чёрт из табакерки, мы уничтожали пытавшихся атаковать наших подопечных. Дошло до того, что немцы стали с опаской приближаться к любым краснозвёздным самолётам. Однако выход они нашли. Отправляли в атаку пару, а остальные наблюдали со стороны. Естественно позволить обижать своих мы не могли и сбивали этих либо храбрецов, либо невезучих, которым выпал такой жребий. А вот остальные ретировались, видя, что им здесь не рады.

Как бы там ни было, но к концу сентября на счету эскадрильи было 102 сбитых самолёта противника. После вышедшего 19 августа Приказа № 0299 " О порядке награждения летного состава ВВС РККА за хорошую боевую работу и о мерах борьбы со скрытым дезертирством среди военных летчиков" оказалось, что четверо лётчиков эскадрильи выполнили норму на звание Героя Советского Союза, а уж ордена заработали все без исключения. Да ещё и смеялись, что теперь денежной награды за сбитые (1000 рублей за каждый сбитый, плюс выплаты за количество боевых вылетов), точно хватит и на коньяк и тарелок закупить побольше. Свой личный счёт я довёл до сорока семи сбитых.

Все отчёты о боевой работе эскадрильи в целом и каждого пилота отдельно я ежедневно отправлял в штаб ВВС Жигареву. Оттуда заверили, что за наградами дело не встанет. Кроме того отправил в Москву представление на награждение комиссара эскадрильи Гайдара и начальника особого отдела младшего лейтенанта госбезопасности Данилина орденами Красного Знамени, как проявившим особую храбрость и мужество при непосредственной боевой деятельности.

В конце августа немцы решили разделаться с нами раз и навсегда. Рано утром, когда рассвет ещё только-только забрезжил на востоке, над аэродромом появились немецкие пикировщики Ю-87 в сопровождении целой своры Ме-109-х. Спасло нас только то, что буквально накануне мы сменили место стоянки и перебрались на другую сторону аэродрома, поближе к импровизированному стрельбищу. Надоело, видите ли, сталинским соколам ноги бить и топать в такую даль, чтобы пострелять вволюшку. Немецкая разведка среагировать на это не успела и "юнкерсы" вывалили бомбы на пустую опушку. Однако всё же смогли разглядеть, что там никого нет и развернулись уже в нашу сторону. Вот в этот самый момент Гайдар вместе с Данилиным подбежали к счетверённой пулемётной установке, расчёт которой посекло осколками от близкого взрыва, и первой же очередью сбили самого настырного "лаптёжника". Идущему следом тоже досталось и он, чадя чёрным дымом из под капота, отвалил в сторону и взял курс на запад. Не ожидая такой ответки немцы порскнули в разные стороны, что дало время другим расчётам ПВО занять свои места и открыть ураганный огонь. Под их прикрытием смогла взлететь пара Гоч-Смолин и сходу завалить ещё пару Ю-87-х и одного "мессера". Увидев, что на взлёт пошли ещё "Rote Flugel" ( "Красные крылья" ), асы Люфтваффе предпочли ретироваться, потеряв при этом ещё пару бомбардировщиков. Так что ордена комиссар с особистом честно заслужили.

В конце сентября из Москвы поступил приказ возвращаться. Только лететь нам предстояло не в Раменское, а на Центральный аэродром. Напоследок вылетели в полном составе к линии фронта, показали себя, пошумели слегка, проштурмовав немецкие позиции и сбили парочку зазевавшихся немцев. Тепло порощавшись с полковником Ерёминым, с которым мы почти что сдружились, с начальником штаба майором Протасевичем, с лётчиками авиагруппы, взяли курс на Москву. Вёл нас наш верный DC-3, который всё то время, что мы геройствовали на фронте тоже не стоял без дела, мотаясь то за запчастями, то помогая с эвакуацией раненых.

На Центральном аэродроме нас встречал сам главком ВВС РККА генерал-лейтенант Жигарев. Поблагодарив личный состав за отличную службу, но забрал меня, а остальным приказал отдыхать и готовиться к награждению. Видно было, что торопился он сильно.

— Сам велел привезти тебя к нему, как только прибудете,— уже в машине, показав глазами наверх, сказал Жигарев,— Положение на фронтах сам знаешь,