Легкая поступь железного века - Марина Кравцова

Никто, кроме преданной Дашеньки, не имел доступа к барышне. Остальных Надя просто прогоняла, и сама выходила весьма редко — ей казалось, что всегда следят за нею хитрые глаза Карпа Петровича…

Нынче Дашенька явилась пред Надеждой радостная, выудила откуда-то обрезок бумаги.

«Я очень близко, и намереваюсь тебя посетить. Проведет ли меня твоя Д. сегодня вечером черным ходом, как бывало в Петербурге?»

Почерк был знаком. Надя взволнованно взглянула на камеристку.

— Наталья?! Где она? Ты ее видела?

— Нет, барышня, меня Сенька, казак их, остановил, когда я, исполнив веление ваше, из монастыря возвращалась…

— Как ответ передать?

— У околицы Сенька ждать меня будет…

Надя забеспокоилась: не опасно ли все это? Но как же хочется увидеть человека, у которого можно поплакать на плече! К тому же Надежде было известно: если подруга чего-то решила — ее ничто не остановит…

Уже совсем стемнело, когда Наденька с сильно колотившимся сердцем отворила дверь на условный Дашенькин стук. И тут же повисла на шее у единственной подруги. Непрошеные слезы обожгли глаза и, как не пыталась Надежда, но не смогла сдержаться. Наталья ласково провела ладонью по ее пушистым волосам.

— Надя, что случилось?

— Ничего не знаю, — юная графиня нервно дернула головкой, быстро смахнула слезу. — От отца никаких известий!

— Мы следовали за вами на расстоянии, я и Сенька. Случались препятствия на пути… а потом… ну да ладно, незачем о пустяках. Надин, я решила тебя похитить!

— Что?!

— Похитить, увезти с собой, спрятать… Не оставлять же тебя здесь с этим немцем. Понимаю, было бы намного приятней, кабы похищал тебя юный рыцарь на коне, но за неимением оного, думаю, придется тебе и на меня согласиться…

— Что ты такое говоришь? — Надя изумленно рассматривала подругу — дорожный костюм, весьма близкий к мужскому, высокие сапоги, треуголка на черных кудрях…

— …и я готова сделать это прямо сейчас. Тяжко у вас здесь, тревожно… Пока Дашенька твоя вела меня по лабиринту из лесенок, мне казалось: за мной наблюдают…

— О Боже!

— Да. Надеюсь, что ошиблась… И все же выходить во двор тебе опасно, могут перехватить в доме.

— Что ты задумала? — Наденька нервно дрожала.

— У садовой калитки ждет Сенька с лошадьми. А у меня… вот.

Откуда-то из-под камзола Наталья выудила туго скрученную веревку. Надя всплеснула руками и хотела что-то возразить, но подруга ее уже прилаживала веревку к окну, приговаривая:

— Здесь не высоко… Если ты никогда не делала этого раньше… Конечно же, не делала. Но это легко! Минута — и мы у калитки. А так, пока проберешься к черному ходу через весь ваш дом…

— Хорошо! — воскликнула Надя. Внезапно ее охватила злость, отогнавшая страх. — Мне нетрудно будет спуститься по веревке…

В дверь забарабанили.

— Надежда, откройте! — раздался голос Фалькенберга. — У вас кто-то есть!

— Убирайтесь прочь! — закричала Наденька вне себя, и слезы, на этот раз злые, вновь блеснули в ее глазах.

— Надя, сюда, быстрее… — зашептала Наталья.

За дверью послышались женские рыдания, их перекрыл мужской голос:

— Надежда, если вы сию секунду не откроете, я своими руками задушу вашу горничную! Я уже держу ее за горло, она плачет. Я не шучу! Иначе мне не войти, эти чертовы двери не выломаешь… Ну!

— Подлец! — воскликнула Наденька, задрожав уже не от страха, а от негодования, и бросилась к двери. Наталья едва успела спрятаться в маленькой нише за занавесью.

Фалькенберг не вошел, а вломился. Взглянув на него, Надя ощутила настоящий ужас: серые глаза немца были почти безумны.

— Кто здесь, кроме вас?! Видели, как горничная привела к вам кого-то, но она молчит!

Надя быстро огляделась, Натальи не было видно, и она чуть-чуть успокоилась.

— Как видите, здесь никого нет! — она нервно, издевательски рассмеялась. — Да если б кто и был… Какое право вы имеете вламываться ко мне с таким… с таким бесстыдством, с такой наглостью! Немедленно выйдите, и пришлите ко мне мою Дашу.

— Она кого-то привела к вам! — упрямо повторил немец. — Это видел…

— Карп Петрович? — Надя вновь засмеялась недобрым смехом. — Да я просто прикажу выпороть этого наглого соглядатая на конюшне. Сейчас же прикажу!

— Не прикажите, — прошипел Фалькенберг, — поскольку это мой дом, со всеми слугами и вообще всем, что в нем находится.

— Что?! Да как вы…

— Таково распоряжение вашего дражайшего родителя, дорогая Надин! Я жду с минуты на минуту отца Франциска, который обвенчает нас по желанию вашего батюшки.

— Ах, так! — глаза Наденьки сузились. — Значит, это правда? И вы думаете, что графиня Прокудина согласиться венчаться по католическому обряду с безродным проходимцем?

— А вас не спросят, милая фройлен, повторяю, это желание вашего отца. Позднее, если пожелаете, мы сможем вторично обвенчаться в православной Церкви, дабы не смущать ваших соотечественников.

— Где мой отец?

— Пока ничего сказать вам не могу.

— Зато мне есть, что сказать вам! — Надя негодовала, голос ее срывался. — Ваш дорогой отец Франциск — французский агент, не так ли? Надо было бы полной дурой быть, чтобы жить в нашем петербургском доме и не заметить странностей, то и дело там приключавшихся. А теперь послушайте меня, гер Иоганн… один человек по моему приказу следил за флигелем, где жил ваш духовник. Преданный слуга, он уже выполнял некие поручения моего отца… Теперь он согласился помогать мне. Никто не знал, что я слежу за вами! — она нервно хохотнула. — Странные визиты, ночные гости… и даже сам великолепный Жано Лесток! На хорошем месте выстроен сей крошечный домик — многое можно разглядеть из моей комнаты в щель занавесок… Вы же были уверены, что под крылышком моего отца будете в безопасности? Вы не ожидали ничего подобного с моей стороны?

— Вы правы, фройлен, мы не ожидали… — Фалькенберг опустился в кресло и слушал, по-видимому, спокойно.

— Однажды я повелела обыскать ваш флигель в отсутствии отца Франциска, — Надя расходилась все сильнее, — когда у нас на кухне усыпили его единственного слугу…

— Достойная дочка графа Прокудина… — пробормотал Иоганн. — Действительно, не подозревал, что за ангельской внешностью кроется столь коварный противник. Вы делали все это по просьбе Александра Вельяминова?

Надю будто ударили.

— А при чем здесь… Я хотела защитить от вас своего полубезумного отца!

— И что же было дальше?

— Дальше? Мне принесли бумаги, я их переписала, и мой человек вернул их на место. А накануне он перехватил на постоялом дворе письма у курьера, что отправил ваш аббат или кто он там… Я не успела ни с кем посоветоваться, я боялась… А жаль! Но теперь я знаю одно: если вы не оставите меня в покое, эти бумаги будут переданы по назначению. В моем доме можете их не искать — спрятаны они надежно.