Варьельский узник - Мирей Марк

Через час, около полуночи, Эммануэль проверил последний лист с отчетами, встал, подошел к Проклятому и присел перед ним на корточки.

— Я помогу вам подняться к себе.

Юноша не ответил. Похоже, не слышал.

Эммануэль взял его за руку и почувствовал, как тот инстинктивно сжал его пальцы. По странному совпадению снаружи вдруг кончился дождь.

— Я больше не могу...— прошептал узник.— Рука горит. Я больше не могу.

— У вас нет выбора,— прошептал ему в ответ де Лувар, а про себя подумал: «Выбора ни у кого нет».

По-прежнему держа его за руки, он сел рядом с Проклятым на скамью. Они долго сидели рядом, не двигаясь. Эммануэль задумчиво смотрел на небо, на сверкающее в лунном свете море.

«Что бы я ни сделал, ни предпринял, там меня осудят... В любом случае»,— вздохнул он.

Еще через несколько минут Эммануэль почувствовал, как Олег слегка расслабился. Его дыхание стало ровнее, он перестал стонать.

— Отпустило?

— Да,— кивнул он,— Во всяком случае, на некоторое время.

При мысли, что через несколько минут приступ может повториться, у Эммануэля сжалось сердце. Он ничего не ответил и отвернулся к окну. Они еще немного посидели, потом узник поднялся:

— Благодарю вас.

* * *

В течение нескольких следующих дней браслет вел себя вполне сносно. Сильных припадков не было.

— Я так думаю, самое худшее — это именно ожидание боли,— делился своими мыслями с Сальвиусом Эммануэль.

— Мне тоже так казалось, но, по его словам, это не так страшно. Неприятно, но не страшно.

— А что хуже?

— Сама боль. Он так говорит. Хуже всего боль, поднимающаяся от запястья к плечу. Приступы становятся продолжительнее... Если они усилятся, он умрет.

— Да, ты прав,— кивнул Эммануэль.— Хотя, кто знает, может быть, так было бы лучше для него. Но я — не...

— Верховный Судья Систели,— закончил за него Сальвиус.

— Да.

Ученый опустил голову:

— Он больше не может передвигать стол.

— Что, прости?

— Я говорю про стол. У него есть большой стол. Утром он ставит его у окна. А вечером переставляет к камину, поближе к огню. Только теперь Олег уже не справляется с ним в одиночку. Вряд ли тот потяжелел за несколько месяцев.

Эммануэль ничего не ответил, а Сальвиус продолжил:

— Похоже, ему трудно долго оставаться на ногах. Когда он вынужден стоять, то старается прислониться к стене. Вечерние аудиенции его сильно изматывают, сеньор. Вы видели, сколько времени Олег теперь поднимается по большой Сикстинской лестнице? С недавних пор просто не может преодолеть ее без отдыха. Он утверждает, что хочет полюбоваться залом при входе, но это неправда. Тот его мало интересует. На самом деле он очень сильно ослаб, сеньор.

— И что ты предлагаешь?

— Ничего. Я просто пытаюсь понять...— Лекарь поднял на Эммануэля глаза но, увидев, как помрачнело лицо хозяина, запнулся.— Извините.

Де Лувар быстро взял себя в руки и улыбнулся:

— Ты неисправимый мечтатель, Сальвиус. Займись-ка лучше своими небесными светилами. А земные заботы оставь мне.

— Спаси меня Боже, сеньор, от ваших земных забот.

* * *

Проливные дожди сменились холодами. Дороги к замку по-прежнему оставались непроходимыми, но вассалы Лувара с риском для жизни продолжали регулярно навещать своего господина. Чувство самосохранения легко уступало любопытству и жажде новостей.

В последнее время аристократы северной Систели горячо обсуждали слух о том, что епископы собираются в очередное длительное путешествие по стране, посетят пограничные домены, а потом отправятся почтить своим визитом Регента.

— Говорят, в столице отслужат торжественную панихиду по принцу,— сообщил герцог Ривес.— И его преосвященство будет стоять во время службы рядом с Регентом.

Епископы ни разу за всю историю страны не приезжали в Лувар и Ларви. Даже летом, когда дороги были более или менее проходимыми, епископат предпочитал останавливаться в соседних вотчинах, где были проложены превосходные королевские тракты. Последний раз святейшества посетили соседний замок лет десять назад. Его преосвященство послал гонцов к Ларви и отцу Эммануэля с приветствиями и добрыми пожеланиями.

— Север слишком суров для них,— улыбнулся Шевильер.— Вот юг — другое дело. Там они пробудут долго... На юге праздников наберется на шесть месяцев в году.

— Веселиться шесть месяцев в году?! Многовато, по-моему,— воскликнул Луи д’Ик-сель.— Хотя время — понятие очень условное, его преосвященству, к примеру, для позорного бесчестья понадобится всего два маленьких часика, пока будет длиться панихида!

— Думаю, у него нет выбора,— вмешался Эммануэль.— Причин для восстания уже нет. Убили ли принца во время январского штурма или он умер в августе от лихорадки — неважно, но причин противиться воли Регента больше нет. Его преосвященство, кроме того, что он — епископ, еще и сеньор Бренилиза, и его обязанность — подчиняться приказам монарха.

— Ну, визит в столицу я еще мог бы понять. Но стоять рядом с Регентом и самому отпевать принца?! Ведь его преосвященство сам лично укрывал наследника от солдат правителя и сохранял ему жизнь целых три года, по сути дела, ценой своей собственной!

— Регенту необходимо вернуть себе репутацию. Наверняка он за этим и вызвал весь епископат.

— Сеньор! — гордо выпрямился Алексис де Шевильер.— Вы — мой господин, но, если вы однажды потребуете, чтобы я отдал свою сестру на растерзание варварам, знайте, я этого не сделаю!

Эммануэль, рассмеявшись, бросил лукавый взгляд на покрасневшего от смущения Луи д’Икселя, находившего сестру друга очаровательной.

— Поверьте, Алексис,— сквозь смех сказал он.— Я желаю Изабель де Шевильер только всего самого лучшего.

* * *

К концу месяца погода немного улучшилась, и виконт Ульмес пригласил всех на охоту в свое поместье. Среди приглашенных оказался и Олег. Правда, юноша поблагодарил его и стал отказываться. Но виконт, видя, как тот измучен, принялся его уговаривать:

— Приезжайте, прошу вас,— настаивал он.— Я покажу вам свой замок.

— Необходимо, чтобы сеньор дал свое согласие,— из последних сил отпирался Проклятый-

— Он согласен. Я только что говорил с ним.

— Ну что ж... Тогда решено.

Перед отбытием Олег сильно разволновался от радости. Он долго объяснял сначала Сальвиусу, а потом Эммануэлю тонкости охоты на толков. Утром в день отъезда спустился во двор чуть ли не раньше всех и беззаботно суетился рядом с солдатами эскорта. Узник был похож на ребенка, наконец-то дождавшегося каникул.