Стандарт возмездия - Чингиз Абдуллаев

«Не вышло, — огорченно подумал Цапов, — не получилось.Теперь придется заплатить по полной программе. Теперь придется платить». У негобыл только один шанс, и он не сумел использовать его. Подбежавшие охранникинадели на него наручники и повели к автобусу, щедро награждая тумаками. Но отбольшего они предусмотрительно воздерживались.

Он поднялся в автобус и увидел лица ребят, которые, похоже,были искренне огорчены его неудачной попыткой. Один из охранников так сильнотолкнул его, что он упал на пол и еще получил удар по почкам. Самым огорчительнымоказалось то, что он не убил бородача. Тот сидел в первом ряду автобуса, мрачноглядя на своего пленника. Он был ранен в руку. Другая пуля попала в бок, иводитель автобуса осторожно перевязывал его. Глаза бородача вспыхнулисадистской радостью, когда он увидел своего пленника. В них было столькорадостного торжества охотника, что Цапов невольно поежился. У автобуса «сфинкс»приказывал:

— Соберите трупы в автобус. Посмотрите, чтобы ничего неосталось, никаких следов. И пусть кто-нибудь сядет за руль джипа. Нам ехать уженемного.

Он поднялся в автобус и, посмотрев на бородача, спросил:

— Как твои раны?

— Жить буду, — засмеялся бородач.

— Из-за тебя двоих потеряли, — махнул рукой гость, — я жетебе говорил, что он врет.

— Ничего, — с каким-то внутренним торжеством сказал раненый,— он заплатит за каждую каплю нашей крови. Он еще не знает, что такое попасть вруки к Аббасу. Он проклянет тот день, когда родился.

— Успокойся, — посоветовал гость, — сначала нам нужнодоехать. — Он посмотрел в сторону Цапова. Его взгляд не обещал ничего хорошего.

— Думаю, что и вы должны были попытаться убежать, —пробормотал Цапов так, чтобы его услышали сидевшие сзади ребята Горелого.

Старик сидел в своей комнате недовольный и мрачный. Недавнопозвонил Ибад. Он успел зайти к начальнику местного рай отдела и узнать у неговсе подробности. Ни о какой операции милиции речь не шла, уверял Алимурат.Ничего конкретного не планировалось ни в его районе, ни в центральном аппарате.

Начальник райотдела милиции был убежден, что, если нечтоподобное планировалось бы на его участке, он обязательно был бы об этоминформирован. Он даже позвонил в управление Министерства по борьбе снаркомафией, где у него были знакомые. И попытался узнать, не планировали лиони что-нибудь подобное на его участке. Но все знакомые в один голосоткрещивались.

Ошибки быть не могло. Курбан слишком хорошо платилполковнику, чтобы тот своими руками зарезал такую курицу, несущую ему поистинезолотые яйца.

Значит, этот сбежавший племянник не был из милиции. Тогдаполучалось, что он был либо авантюрист, решивший обмануть Курбана, либопосланец его врагов, замысливших погубить его друзей и его дело.

За многие годы работы он привык к разного роданеожиданностям. Еще в далекие сороковые годы он совсем молодым парнем переходилграницу с Ираном, выполняя поручения своего умершего дяди. Потом ему сталидоверять операции покрупнее. В пятидесятые границу уже невозможно былопреодолеть в одиночку, и в Иран снаряжались целые караваны. В шестидесятыепоток наркотиков почти прекратился, и вместо них начали возить золото,различные украшения, сигареты, конфеты, поступавшие уже из Москвы и другихгородов Советского Союза.

В семидесятые начали приходить товары из Закавказья, изподпольных цехов, так бурно расцветших в это время. И, наконец, уже ввосьмидесятые годы, пользуясь нарастающим разложением в огромной стране, ониснова переключились на поставку наркотиков, в связи с тем, что потоки зелья,ранее свободно проходившие через Иран, очень сильно замедлили свои темпы. ИзАфганистана, Пакистана и пограничных районов Ирана наркотики перевозились черезТегеран и далее на запад. Однако революция семьдесят девятого года в Иранеположила конец бесконтрольности, а пришедший к власти теократический режимаятоллы Хомейни начал беспощадную борьбу с наркомафией.

Именно тогда большая часть продукции начала поступать черезграницу в Туркмению и Азербайджан, откуда шла еще дальше в Европу. И то, чтобыло немыслимо в сороковые и пятидесятые годы, стало очевидной реальностью вэто время. Пограничники и таможенники брали взятки, стали продаваться, какдешевые проститутки. Теперь можно было купить почти любого пограничногоофицера, почти любого таможенника. После обретения независимости эта проблемавообще перестала волновать Курбана.

Будучи несколько философом по натуре, он долго размышлял,как могла произойти такая подмена ценностей. Ведь еще в далекие пятидесятыегоды ни один пограничный офицер, ни один таможенник даже не подумал бы овзятке. Любое подобное предложение немедленно закончилось бы тюрьмой. Неужели ивпрямь времена изменились? И раньше люди были гораздо порядочнее, чем теперь,когда он достиг преклонного возраста. Старый Курбан прожил долгую жизнь и знал,что ничто не меняет людей. Ни времена, ни обстоятельства. Но почему тогдараньше никто не брал взятки, а теперь брали все без исключения?

Он долго размышлял над этой проблемой. Пока решение не сталоочевидным.

Вернувшийся из далекой Англии родственник рассказал, что тамполицейские даже не смеют подумать о такой нетрадиционной форме оплаты. И любоеподобное предложение будет немедленно и жестоко наказано. Получалось, что всеанглийские полицейские гораздо более честные, чем все туркменские. Получалось,что вообще англичане гораздо лучше его соотечественников. Поверить в это былоневозможно, и он снова размышлял над этим. Пока ответ не стал для негоочевиден.

Он вдруг понял, что именно происходило. Дело было не в томчто английские пограничники, полицейские или таможенники были гораздо честнее илучше туркменских. И дело было не в том, что в конце восьмидесятых в таможенныхслужбах большой страны работали куда менее честные сотрудники, чем впятидесятых. Дело было только в одном. В сознании сотрудников, в их отношении ксвоей Родине, к обществу, в котором они жили, к собственной службе.

В пятидесятые годы советские пограничники верили в идеалытого общества, которое они защищали. Так же верили в него таможенники,милиционеры и сотрудники КГБ. А вот спустя тридцать или сорок лет идеалов неосталось, в общество никто не верил, а самостоятельные государства,образовавшиеся на развалинах империи, многие просто презирали. В подобныхусловиях никакие сдерживающие факторы не могли остановить человека. Человекустановится глубоко наплевать и на само общество, и на государство, в котором онживет. Старик понял, что нашел верный вариант ответа на свои мучительныевопросы. И это его радовало. Ибо он твердо знал, что в его стране никтосерьезно не относится к многочисленным памятникам президенту, которыерасставлены по всем городам и селам. И к деньгам, на которых было изображениездравствующего президента. В этих условиях для людей главным было собственноеобогащение, и поэтому караваны с грузом беспрепятственно проходили любыеграницы, прежде закрытые для посторонних.