Руфь - Элизабет Гаскелл

Наконец пришел доктор. Он покачал головой и объявил, что у несчастной «совершенный упадок сил, вызванный каким-нибудь сильным нервным потрясением». Затем предписал спокойствие и тишину, назначил какие-то таинственные лекарства, но сознался при этом, что исход весьма сомнителен. После визита врача мистер Бенсон взялся за свою валлийскую грамматику, пытаясь осилить запутанные правила чередований, но старания оказались напрасны: все мысли его были поглощены положением девушки, находившейся между жизнью и смертью, а ведь еще так недавно он видел ее веселой и оживленной.

Горничная к полудню прибыла на место назначения и вручила письмо миссис Беллингам. Оно страшно раздосадовало леди. Самое неприятное в связях такого рода — это то, что никак нельзя предугадать последствий, они могут оказаться нескончаемыми. Различным претензиям просто нет счету, и кто угодно считает себя вправе вмешиваться в дело. Требовать, чтобы она послала свою служанку! Да Симпсон ни за что бы не поехала, даже если бы получила приказание. Так рассуждала миссис Беллингам, читая письмо. Затем, обернувшись к любимой горничной, которая не пропустила мимо ушей ни одного из замечаний госпожи, спросила ее:

— Симпсон, отправитесь ли вы сиделкой к известной особе, как предлагает этот, как его, — она взглянула на подпись, — мистер Бенсон?

— Я? Ни за что, мэм! — ответила горничная с гордым видом. — Я уверена, мэм, что вы этого и не потребуете от меня. Как же я стану после этого помогать одеваться порядочной леди?

— Ну-ну, успокойтесь! Я все равно не могу обходиться без вас. Кстати, перевяжите-ка шнурки на моем платье. Здешняя служанка вчера вечером запутала их в узлы, а некоторые даже порвала. Неприятная история! — прибавила она, снова обращаясь мыслями к Руфи.

— Извините меня, мэм, но я вам хочу сказать одну вещь, которая может дать совершенно другой оборот делу. Если я не ошибаюсь, вы вчера изволили вложить банкноту в ваше письмо к этой девушке?

Миссис Беллингам утвердительно кивнула, и горничная продолжала:

— Дело вот в чем, мэм. Когда маленький горбун — а он и есть мистер Бенсон, мэм, — писал это письмо, то ни он, ни миссис Морган не знали, по всей вероятности, о том, что вы уже позаботились об этой особе. Я и тамошняя служанка нашли ваше письмо, а с ним вместе и банкноту, скомканной, как негодная бумага, на полу в ее комнате. Она ведь выбежала из дому как помешанная, услыхав, что вы уехали.

— Да, вы правы, это придаст делу совершенно другой оборот. Так, значит, это письмо — тонкий намек на то, что надо бы как-нибудь обеспечить ее? Что же, он прав. Жаль только, он немножко опоздал со своим советом. Так что же вы сделали с деньгами?

— Ах, сударыня, что за вопрос? Разумеется, подняв банкноту, я сразу отнесла ее миссис Морган, чтобы она сохранила эти деньги для молодой особы.

— О, это хорошо. Но есть ли у нее кто-нибудь из близких? Может быть, миссис Мейсон говорила вам о них? Их следовало бы известить о том, где она находится.

— Миссис Мейсон говорила мне, сударыня, что эта девушка сирота. У нее есть только опекун, да и тот ей не родственник. Он отрекся от нее, когда услыхал, что она сбежала. Миссис Мейсон сильно расстроилась, с ней чуть не сделалась истерика от страха: вдруг вы обвините ее в том, что она дурно присматривала за юной особой, и перестанете заказывать ей платья? Миссис Мейсон говорит, что она решительно не виновата, а эта девчонка всегда была ужасно наглая, хвасталась своей красотой и совалась всюду, где только могла прельстить кого-нибудь. Особенно однажды, мэм, во время муниципального бала. А потом миссис Мейсон узнала, что эта девчонка ходила на свидания с мистером Беллингамом в дом одной старухи, настоящей ведьмы, которая живет в самой грязной части города, где одни подонки…

— Довольно! — резко прервала ее миссис Беллингам.

Болтливая горничная зашла слишком далеко, стараясь обелить репутацию своей подруги миссис Мейсон и очернить Руфь. Симпсон упустила из виду, что компрометирует этим и сына своей госпожи. Гордой матери было слишком неприятно представить себе сына посещающим грязные трущобы.

— Если у нее нет родных и если эта особа действительно такова, как вы о ней говорите, что, впрочем, я и сама заметила, то ей лучше всего поступить в исправительное заведение. Пятидесяти фунтов достаточно, чтобы поддержать ее неделю-другую, если она и в самом деле не в состоянии ехать, и окупить издержки на дорогу. Если после возвращения в Фордхэм она обратится ко мне, то я похлопочу, чтобы ее тотчас же приняли.

— Да, хорошо, что она имеет дело с леди, которая принимает в ней участие после всего случившегося.

Миссис Беллингам послала за письменным прибором и написала наскоро несколько строчек, чтобы отослать с почтальоном, который собрался ехать назад.

Вот что она писала:

Миссис Беллингам выражает почтение своему неизвестному корреспонденту, мистеру Бенсону, и считает нужным сообщить ему об одном обстоятельстве, вероятно ему неизвестном. А именно что несчастной молодой особе, о которой пишет мистер Бенсон, было оставлено пятьдесят фунтов стерлингов. Деньги эти находятся в руках миссис Морган вместе с письмом миссис Беллингам к этой несчастной. В письме предлагается похлопотать о помещении молодой особы в фордхэмское исправительное заведение — самое подходящее место для такого рода женщин, тем более что из-за своего легкомысленного поведения она потеряла единственного остававшегося у нее на свете близкого человека. Миссис Беллингам повторяет свое предложение, и лучшими друзьями молодой женщины окажутся те, кто сумеет убедить ее последовать по этому пути.

— Проследите, чтобы мистер Беллингам не услышал ни слова о письме мистера Бенсона, — сказала миссис Беллингам, передавая свой ответ служанке. — Он так слаб теперь, что это может его сильно расстроить.

В тот же день, когда уже сгустились сумерки, мистеру Бенсону передали записку от миссис Беллингам. Прочитав ее, он поспешил тотчас, до отхода почты, написать несколько строк своей сестре. Почтальон уже трубил в рог, давая знать жителям, что пора отправлять письма. К счастью, мистер Бенсон еще утром обстоятельно обдумал, что делать дальше, — теперь его не мог смутить ответ миссис Беллингам. Он написал своей сестре следующее:

Милая Вера!

Ты должна немедленно прибыть сюда, я крайне нуждаюсь в тебе и в твоем совете. Сам я здоров, и потому не беспокойся и не пугайся. Нет времени объяснить, но я уверен, ты не откажешь мне. Позволь мне надеяться, что по крайней мере в субботу ты будешь здесь. Ты знаешь, как я доехал сюда, — это самый дешевый и удобный способ. Милая Вера, не обмани же ожидания любящего тебя брата Терстана Бенсона.

Р.S. Я боюсь, хватит ли тебе тех денег, которые я оставил? Не задерживайся из-за этого. Заложи книгу Фаччиолати у Джонсона, она в третьем ряду на нижней полке. Только приезжай.

Отослав это письмо, мистер Бенсон почувствовал, что сделал все возможное. Два следующих дня он провел точно во сне, длинном, монотонном и полном беспокойных ожиданий, мыслей и забот. Он сидел возле больной, ни на что не обращая внимания, едва замечая даже, как день сменяется ночью и за окном появляется полная луна. Утром в субботу пришел ответ.