Персы и мидяне. Подданные империи Ахеменидов - Уильям Куликан

Золото и серебро не только становились посудой, но и щедро использовались в ювелирных изделиях. Ажурные медальоны нашиваются на одежду, создавая по замыслу вавилонян сплошной рисунок. На вырезанных узорах в этих медальонах представлены главным образом рычащие львы, стоящие передними лапами на внутренней окружности; их тела перекрещиваются, а хвосты переплетаются. Другие узоры заполнены рогатыми и крылатыми львами. Все известные ажурные медальоны происходят из Хамадана, а один-два из них с двумя львами, имеющими общую голову, как на чаше Кеворкяна, свидетельствуют о мидийской работе. Очень ценный медальон из коллекции Восточного института в Чикаго представляет собой простой кружок, содержащий в верхней части фигуру Ахурамазды – в платье и короне в полумесяце. Львы и грифоны на этих изделиях имеют веерообразные гривы, и их узор выполнен точно так же, как вырезанные головы животных, предназначенные для использования в качестве кулонов или ожерелья. Подобные головы животных были популярны среди скифов и обнаруживались в греческих поселениях в Крыму. Золотые диски с выбитым анималистическим орнаментом обыкновенно находят в скифских гробницах, но в сфере влияния Ахеменидов встречаются лишь в кладе на реке Оксу и в Сардах.

Рис. 34. Серебряная ручка. V в. до н. э. Бруклинский музей. Высота – около 61/2 дюйма.

Ожерелья и серьги ахеменидского дизайна являются редкостью. Есть великолепное ожерелье с ажурными подвесками только что описанного хамаданского типа и нить с металлическими подвесками и стеклянными бусинами из знаменитой гробницы в Сузах, чье содержимое теперь находится в Лувре. Эта гробница хорошо известна по нескольким причинам: она была первым обнаруженным захоронением, признанным ахеменидским; его необыкновенно красивое содержимое включает, помимо названного ожерелья, браслеты с головами животных и пару круглых серег с зазорами, покрытых синей, белой и красной эмалью. Круглые или веерообразные серьги из этой группы могил имеют форму, характерную для большинства ахеменидских серег.

Эта форма появляется в «гробнице В» в Сиалке, но, не считая отдельного экземпляра VIII в. из окрестностей Антиохии, более не встречается до ахеменидского времени, когда мы ее находим не только в Иране, но и в слоях Навуходоносора-Кира в Уре, Деве-Гюйюке и Нейрабе в Северной Сирии, в Сардах и других местах, где обнаруживаются захоронения или влияние Ахеменидов. Она оказала воздействие на ювелирное дело средиземноморского мира, и финикийцы распространили этот тип на свои колонии в Африке, Испании и Португалии. Большинство экземпляров имеют внешнее окаймление из насаженных на стержни шариков, что особенно наглядно в изящном экземпляре из Египта, хранящемся в Лувре. Другой тип ахеменидской серьги с миниатюрными протомами соединенных затылками животных, висящими на тонкой золотой петле, встречается редко, и пара серег с маленькими, парадно украшенными лошадьми, обнаруженная в Ахалгори (см. следующую главу), просто уникальна (рис. 44).

Рис. 35. Золотой орнамент с парой грифонов. VI в. до н. э. Метрополитен-музей, Нью-Йорк. Высота – 33/8 дюйма.

Широкие браслеты и короткие ожерелья, по всей видимости, носились свободно в равной степени мужчинами и женщинами, и браслеты с головами животных изображены на руках знати на рельефах Персеполя. Ношение крученых металлических ожерелий, наверное, было принесено в Иран нашествием иранских племен приблизительно в 1000 г. до н. э., и существуют их многочисленные бронзовые образцы из Луристана. Хотя в начале 1-го тысячелетия в Ассирии широкий браслет был в моде, крученых ожерелий ассирийцы не носили; после ахеменидской эпохи искусно сделанные ожерелья стали характерной принадлежностью парфянского и сасанидского наряда и из парфянских источников распространились в Индию, став типовой принадлежностью кушанского платья.

Предметы из клада Зивие и Хамадана теперь позволяют нам установить прямые связи между ассирийскими браслетами с зазорами и такими же типично ахеменидскими изделиями. Браслеты с повернутыми друг к другу животными на концах, держащими между собой диск с выгравированной на нем розеткой, широко распространены в ассирийских дворцовых скульптурах, и есть ахеменидские экземпляры точно такой же формы. Как и в случае с ручками ваз, здесь возникает та же проблема датирования звериного стиля. Львы на концах пары широких браслетов из захоронения в Сузах, датируемые по присутствию аттической монеты последней четвертью IV в., имеют прямоугольные морды и резко выраженные челюсти – черты, характерные для конца ручки кувшина из клада, найденного на Оксу, рядом с Самаркандом, и для львов на сарматских крученых ожерельях. Во второй половине IV в. старый индийский рычащий лев уступил место более смирному созданию, скорее похожему на домашнего кота. Пара серебряных браслетов из Воуни на Кипре, с головами баранов на концах (рис. 36). В них, как и во многих других браслетах, обод сужен ковкой в месте, диаметрально противоположном зазору.

Сарматским золотых дел мастерам в частности и народам варварской и кельтской Европы вообще Ахемениды передали искусство инкрустации эмалью. Хотя предметы с инкрустацией немногочисленны, в Древнем мире мало что может соперничать с совершенным стилем двух браслетов из оксуского клада (хранящихся теперь в Британском музее и в Музее Виктории и Альберта), заканчивающихся цельными фигурками крылатых и рогатых грифонов (рис. 42). Они обычно считаются работой конца V в. до н. э., и расположение срезанных вставок на фигурках дает непосредственный образец самых ранних сарматских инкрустаций на крыльях и шеях, где она помещалась в крошечных клуазонне[8]из фольги. Очень незатейливая предшественница такой инкрустации – чаша Кеворкяна, а среди данных из кургана Келермес не следует пропустить любопытную полоску с львиными головами на концах и клуазонне, инкрустированными янтарем.

Рис. 36. Пара золотых браслетов из Воуни, Кипр, датируется приблизительно 380 г. до н. э. Никосийский музей. Диаметр – 27/8 дюйма.

По деталям скульптур мы хорошо информированы об оружии Ахеменидов. Но хотя для оснащения многочисленных армий должны были существовать огромные арсеналы, сохранилось очень немного обычного оружия. Кроме бронзы ахеменидскими оружейниками использовались медь и также, вероятно, сталь (предполагается по языковедческим данным). К числу наиболее изящных примеров работы ахеменидских золотых дел мастеров относятся два золотых кинжала из Хамадана. Золото считают слишком мягким металлом для оружия, но в списке трофеев Саргона II, составленном после разграбления города Мусасира в Урарту, перечислены по крайней мере шесть золотых кинжалов. А Ксенофонт рассказывает, что Кир Младший, незадолго до того как был убит при Кунаксе, пытаясь отобрать престол у своего брата Артаксеркса II, подарил золотой кинжал Сьенесису, царю Тарса. Два хамаданских кинжала, усиленные толстыми жилами, имеют рукоятки, заканчивающиеся соединенными затылками головами львов, и поперечина рукоятки в одном случае образована когтями львов, а в другом имеет форму голов горного козла. Львиные головы на рукоятке типичны для хамаданских золотых изделий и происходят непосредственно от некоторых пластин из клада Зивие – мускулы на морде изображены условно закругленными складками, нос сморщен, грива передана небольшими завитыми пучками, окружающая морду шерсть поднята, как охватывающий воротник, а уши согнуты и прижаты к голове. Концы браслетов и львы на ритах из Хамадана имеют точно такие же характерные черты.