Не жди меня, мама, хорошего сына - Владимир Колычев

— Думаешь, Лизка его сделала? — скребнув пальцами по щетинистой щеке, озадаченно спросил Сева.

— А кто еще?.. А я знал, что их шуры-муры добром не закончатся. Как чувствовал, что эта сука фортеля даст… А если Генчик ей коды от сейфов сказал?

— Ты же знаешь Генчика, сколько лет вместе, когда он подводил? — без должной уверенности сказал Сева.

— И на старуху бывает проруха. Тем более здесь. Живете здесь, как на курорте, расслабон поймали, лядьми обросли… Что делать, если казна вместе с этой сучкой ушла?

— Хреново, если ушла…

— Всегда говорил, нельзя близко подпускать к себе лядей.

Матвей подошел к окну, глянул на пьедестал. На верхней ступеньке извивается в танце Марго, королева стриптиза с красивой лебединой шеей. Он уже знал, как ее зовут, знал, кто она такая, откуда взялась. Но так и не смог узнать, что эта мисс представляет собой в постели. Соблазнительная гордячка. Первое время она кормила его смутными обещаниями, в конце концов согласилась поужинать с ним, но позволила себя обнять только в танце. Какое у нее тело, сколько в нем огня…

Он дошел до того, что пообещал ей место старшего администратора в клубе, лишь бы затащить ее в постель. Не купилась. Сказала, что стриптиз — ее призвание и танцует она исключительно из любви к искусству; и ей все равно, есть у нее высокий покровитель или нет. Он мог бы выгнать ее из клуба, но ведь она другой найдет. Был еще один способ овладеть ею — силой, но Матвей не стал доводить дело до крайности. Не смог взять девушку мытьем, взялся за нее катаньем. Хочешь танцевать — танцуй, но не смей выходить к разгоряченным клиентам. Все танцовщицы могут стричь с мужиков купоны, превращать свои трусики в пальмы с листьями из денежных купюр, а Марго не может. Она раздевается чисто из любви к искусству, на голом окладе… И даже хорошо, что ей нельзя выходить к мужикам за подарками — не будут похотливые руки лапать ее роскошное тело…

— На Марго смотришь? — с плохо скрытой насмешкой спросил Сева.

— Не твое дело.

— Динамит?

— Еще слово, и я за себя не отвечаю.

Угроза подействовала на Севу лишь отчасти: он отошел на безопасное расстояние, но рот на защелку не закрыл.

— Все мы человеки, брат. Каждый может влюбиться.

— Это не про меня.

— Может, и Генчик так думал, когда Лизку кадрил…

— Ты чего меня лечишь? Ты суку эту найди!

— Ищем. И менты ищут.

— А если менты с бабками ее возьмут? Если камни у нее?

— Давай не будем гнать волну. Может, все в сейфе.

— Может, и в сейфе, — кивнул Матвей. И, немного подумав, добавил: — А если нет, как-нибудь выкрутимся…

— Не пропадем, — согласился Сева. — А впредь умней будем.

— Банк свой открыть надо, с депозитарием, чтобы все по уму…

Сева промолчал. И Матвей не стал лезть в дебри будущего. Сначала с настоящим надо было разобраться, а потом уже воздушные банки строить. Или раньше о своем банке надо было думать, а то через чужие деньги отмывали, за грабительские комиссионные…

— Нормально все будет, — успокаивая себя, сказал Матвей.

— Нормально, — кивнул Сева. — Расслабиться тебе надо… Хочешь, массажистку подгоню?

Идея Матвею понравилась.

— Подгони… Ленка Белая хорошо делает…

Сева ушел, вернулся только через час, один.

— И где тебя носило? — качнув пальцем опустевший бокал, недовольно спросил Матвей.

— Сюрпрайз! — расплылся в улыбке Сева. — Только не подумай, что я сильно настаивал. Сама согласилась…

Ему не понадобилось объяснять, о ком шла речь. В кабинет эффектной походкой от бедра вошла Марго. Шелковая прозрачная накидка, символический лифчик с блестками, едва выдерживающий натиск ее пышного бюста, высоко поднятые стринги, прозрачные туфли с оплеткой до колен. Тело у нее уже не мокрое, насухо протерто после выступления, но кожа сыроватая, волнующий запах пота, женского естества. Матвею это нравилось.

— И какого ты ее привел? — с притворным недовольством спросил он, чтобы сбить с Марго цену.

— Сама напросилась, — ухмыльнулся Сева.

— Ну, не сама… — пожала плечами девушка.

Глаза у нее чисто изумруд — и по цвету, и по силе притяжения. Матвей вдруг подумал, что из-за этих глаз можно потерять душу.

— Но я не против, — сказала она.

— Тогда в сад. В сад! — развеселился Сева.

Массажный стол находился в зимнем саду, возле фонтана, в окружении мраморных статуй древнегреческих богов и богинь. Грозный Зевс, красавчик Аполлон, крылатый Эрот в обнимку с полуголой Психеей, рядом рогатый Пан держит за руку его мать, обнаженную Афродиту… Красиво и помпезно. Одно время Матвей даже жалел, что у него на теле нет свободного места, чтобы наколоть на него весь этот пантеон…

Он разделся, лег на массажный стол. Марго накрыла простыней нижнюю часть его тела. Растерла спину ароматным маслом. Руки у нее легкие, теплые и возбуждающие. Наслаждение расслабило мышцы век, глаза закрылись сами по себе.

— Это, конечно, не мое дело, но что у вас на спине? — спросила Марго.

Ее журчащий голос убаюкивал сознание и будоражил плоть.

— Что может быть на спине? Спина.

— Нет, я про рисунок. Дракон, так живо написан…

— Кого сейчас драконом удивишь? На каждом углу рисуют…

— Рисуют. Но там китайские драконы. А этот какой-то другой…

— Угадала.

Истома проникла глубоко в тело, Матвею лень было выразить удивление.

— Японский дракон. Со мной японец один сидел, Якудза кликуха, спец по ирэдзуми…

— По чему?

— По ирэдзуми. Татуировка по-ихнему…

— Очень хорошо нарисовал. Грозно.

— Дракон у японцев — это сила, власть и мудрость. Если дракон на спине, значит, и в душе.

— А злость?

— Что злость? — вяло отозвался Матвей.

Марго разминала низ поясницы, так было приятно, что не хотелось шевелить языком.

— Дракон символизирует злость?

— Это ты о чем?

— Зачем вы меня в черном теле держите?

— Это наезд? — благодушно спросил он.

— Наезд? В смысле претензия? Да, претензия… Я теряю в деньгах из-за вас…

Будь на месте Марго другая девушка, Матвей бы даже не стал слушать этот вздор. Послал бы дуру куда подальше, и вся недолга.

— Но ты же танцуешь ради искусства, — злорадно усмехнулся он.

Похоже, не зря он оставил упрямую красотку без пряников.

— Искусство без денег — праздная иллюзия.