Рыцарь света - Симона Вилар

Гай понял, в чем дело, и велел Артуру разоблачиться, чтобы помассировать ему спину.

— У тебя сегодня остался только один бой, — говорил он, разминая мышцы юноши. — И твоим соперником будет не кто иной, как Вальтер Фиц Миль. Ты ведь его знаешь, поэтому можешь предугадать, как он будет бить.

Они еще обсуждали, на что способен брат Херефорда, когда за пологом шатра раздался громкий голос Метью, с кем-то разговаривавшего. Гай прислушался и поспешил к выходу.

Его не было довольно долго, Артур успел передохнуть и вновь стал облачаться в доспех, когда вернулся озабоченный Гай.

— Вот что, парень, неважные дела, клянусь волосами Пречистой Девы! Похоже, тобой заинтересовался сам Вильям Ипрский, граф Кент. Он попросил распорядителей турнира дозволение поменяться с Вальтером для поединка с тобой. И будет лучше, если ты проиграешь ему.

Артур как раз шнуровал наручни. Он так и замер, услышав совет Гая.

— Я не ослышался, сэр? Вы предлагаете мне проиграть?

— Да. Ты, конечно, окрылен успехом, но учти, Вильям Ипрский — лучший военачальник короля Стефана и просто великолепный воин. Не стану утверждать, что он обязательно победит тебя, но… он и не должен тебе проиграть. Постарайся сыграть с ним вничью или даже уступить. Иначе… Видишь ли, твоим плащом госпитальера и так многие заинтригованы, а если ты сразишь этого прославленного вояку, тебе придется предстать перед королем и открыть свое имя. И если они станут вызнавать… Учти, даже если ты назовешься Артуром ле Бретоном, люди короля станут наводить о тебе справки и могут выяснить, что оный госпитальер состоял при императрице, а то и прознают, что ле Бретон был прислан с поручением в Англию.

Артур неотрывно смотрел на Гая. На его скулах напряглись желваки.

— Я не уступлю! Иначе как я смогу смотреть в глаза отцу Милдрэд? Как дам понять, что не хуже этого увальня Этелинга, который не проиграл сегодня ни одного сражения!

— При чем тут это? Учти, ты не должен привлекать к себе внимание, а для своей саксонки ты и так сделал достаточно.

Артур молчал. Его уже вызвали на поединок, и он спешно шнуровал топхельм.

Когда он сел на коня, граф Кент уже ждал его в противоположном конце арены на огромном буром жеребце. Артур окинул его взглядом. Очень сильный противник — широкий в плечах и груди, в добротной кольчуге со стальным нагрудником, закрытый щитом с изображением позолоченной башни на светлом фоне. Его горшкообразный топхельм был увенчан таким же изображением зубчатой башни, и она горела в лучах солнца, придавая рыцарю особенно устрашающий вид.

— Помни, что я сказал, — услышал Артур голос Гая. — Сам король заинтересован в победе Вильяма Ипрского.

Он еще что-то говорил, но Артур уже не внимал ему, полностью сосредоточившись на графе Кенте. Вокруг стало так тихо, что был слышен скрип песка под копытами Султана. Его вороной уже отдохнул, переминался, жаждая скачки. Но и Артур жаждал ее. Он успел почувствовать вкус победы, ему было до боли жаль терять добытое таким трудом и упорством. К тому же на него смотрит Милдрэд. А у плеча Артура приколота ее нежная голубая перчатка. Так неужели он не попытается прославить свою даму?

Рывок. Султан почти взвился на дыбы и рванул с места в карьер, быстро набирая ход. Навстречу несся мощный граф Кент. Казалось, сейчас он, словно былинку, сомнет стройного, менее крепкого госпитальера. Артур ударил в левый край щита графа, и того слегка развернуло при наскоке, так что ответный удар не был прямолинейным и лишь скользнул по щиту Артура, нанеся куда меньший урон. И все же сшибка получилась сильной, и лошади противников, взвившись на дыбы, стояли так какое-то время, отчего казалось, что оба всадника вот-вот опрокинутся вместе с лошадьми. Но поскольку Султан был под более легким наездником, он первый упал на все четыре ноги и, храпя, понесся дальше. Сзади тяжело бухнули и застучали копыта мощного жеребца графа Кента.

От волнения Милдрэд вскочила со своего места и громко вскрикнула. Кричали и другие зрители, восхищенные боем. В этом шуме девушка едва различила, как ее отец произнес:

— Под госпитальером просто отличный конь, он выиграл ему время. Теперь он успеет набрать больший разбег.

Артур стремительно выхватил у Риса протянутое ему следующее копье. Он был в таком азарте, что почти ничего не соображал. Вороной Султан упруго выбрасывал ноги, все больше набирая скорость. Кент только-только взял новое копье и понукал жеребца, чтобы тот поскорее выходил на сшибку. Уже в следующее мгновение он со всей своей мощью поскакал навстречу госпитальеру.

И тут Кент применил особо опасный прием. При встрече он не просто наскочил на противника — он сделал копьем выпад вперед, ударив первым. Артура рвануло в седле, он вскрикнул, но, тем не менее, нанес удар, так что его копье разлетелось. Когда он доскакал до края ристалища, Гай крикнул:

— Ты попал в луку его седла! Удар не засчитан. Все верно, теперь ты можешь биться с ним на равных.

Да, теперь Артур терял преимущество. И если противник выдержит и третью сшибку, именно госпитальер будет считаться побежденным. Но разве крестоносцы привыкли уступать?

Артура охватила ярость. Он забыл, кто он, забыл, против кого сражается, забыл все советы мудрого Гая. Он хотел победить. Он был рожден побеждать! И это было для него главным!

Нет лучшего способа сравнять очки, как выбить противника из седла. Но разве возможно свалить такую гору, как граф Кент? Лучшего и самого прославленного воина короля Стефана! Соперник приближался. Артур видел, как горит вызолоченная башня на его шлеме. И в последний момент направил наконечник копья на шлем.

Выпад в голову был верхом мастерства и считался самым трудным: можно было скользнуть по шлему и не попасть в цель. Но при удачном ударе он был, по сути, неотразимым. И хотя от силы выпада Кента Артур почти откинулся на круп лошади, вскрикнув от боли в спине и едва удержав щит, он краем глаза заметил, как взбрыкнул выпавший из седла соперник.

Есть! Он победил!

Артур даже не слышал топота копыт Султана — такой стоял вокруг шум. Зрители подскакивали и кричали, восхищенные красивым поединком. Все видели, как менее крепкий госпитальер благодаря своему мастерству смог свалить такого бойца, как фламандец Вильям Ипрский, настолько прославленный, что Стефан за отвагу наградил его английским титулом графа Кента. И все же фламандцев в Англии не больно жаловали. К тому же такая победа над главным сторонником короля обрадовала его соперников. Граф Херефорд аплодировал стоя, Сомерсет вскочил на скамью и кричал во все горло, Глочестер едва сдерживался, чтобы не возликовать подле мрачно насупившегося Стефана. А королева Мод сказала:

— Вам непременно надо принять этого рыцаря у себя, супруг мой.

И мало кого интересовало, что побежденный граф остался неподвижно лежать на земле, а его взволнованные оруженосцы старались снять с него шлем, ибо от удара Вильям задыхался и ему требовалось глотнуть свежего воздуха.