Медуза - Майкл Дибдин

– И сколько курдов на тебя работает?

– Тридцать или сорок. Трудно сосчитать. Это я оставляю в компетенции их главного. Все они живут и работают здесь, не говорят по-итальянски и почти никогда не выходят за пределы этой территории. Она немного похожа на те заброшенные сельские хозяйства в долине По, которые видны с автострады…

– Каcчине?

– Именно. Хозяин земли давал кров и пищу издольщикам, которые на него работали. Это напоминало маленькую деревню. У меня здесь нечто похожее.

– Но что именно они для тебя делают?

– Ну, в это мне не хотелось бы вдаваться.

– Значит, что-то противозаконное.

Джильберто сделал вид, что оскорблен.

– Помилуй, Аурелио! Зачем так грубо? Ты безнадежно отстал от нового мышления. Итальянцы переизбрали премьер-министром человека, находящегося вместе с еще девятью обвиняемыми под следствием за взятку в полмиллиона долларов, которую он дал судье, чтобы тот решил в его пользу тяжбу о приобретении контрольного пакета акций. И первое, что сделал Берлускони, приняв должность, – пробил поправки к закону, необходимые, чтобы дело не передали в суд прежде, чем истечет срок давности. А теперь он пытается провести еще одну поправку, которая даст ему право по своему усмотрению выбирать судью до того, как дело попадет в суд. И ты еще спрашиваешь меня, не делаю ли я чего-нибудь противозаконного?

Дзен рассмеялся.

– Так или иначе – я не нарушаю законов, – добавил Ньедду. – Во всяком случае, серьезно не нарушаю. Просто кое-какие операции, связанные с импортом и розничной торговлей.

– Наркотиками, надо полагать.

Неожиданно Джильберто тоже рассмеялся.

– Правильно, наркотиками. И сигаретами, но только для моих персональных нужд. Ностальгия, знаешь ли. В третьем мире на пачках не пишут ерунду про то, что вам угрожает рак. А тут только об этом и говорят. Скоро примут закон о том, что предупреждение о вреде здоровью должно быть крупнее, чем сама пачка. Так и будешь спрашивать в табачной лавке: «Можно мне предупреждение о вреде здоровью?» – а на обороте будет прикреплена пачка сигарет.

Он громко хлопнул в ладоши. Вошла женщина и унесла поднос с остатками еды, потом вернулась с кофейником и двумя чашками.

– И куда ты хочешь, чтобы я послал твои снимки? – спросил Джильберто.

– Так ты все же их сделаешь?

– Не лично я, у меня нет оборудования. Но я знаю кое-кого, у кого оно есть, и это человек надежный и неболтливый.

– Я думал, что после того как ты…

– Не будь смешным! Я сказал, что сделаю, значит, сделаю. Именно это, кстати, мне нравится в моих курдах. До тех пор пока ты член семьи, – а я у них почетный член семьи, – они никогда не нарушат данного слова.

– Но я не член твоей семьи, У напомнил Дзен. Джильберто улыбнулся.

– Ты спас мой брак. И это делает тебя почетным членом моей семьи. У тебя есть компьютер?

– У Джеммы есть.

– Рад слышать, что среди твоих знакомых есть человек, живущий в двадцать первом веке. Компьютер имеет постоянное подключение к сети?

– К какой сети?

Джильберто изобразил крайнюю степень отчаяния.

– Ее компьютер может связываться с другими компьютерами?

– Наверное. Да, должно быть, может, тот, что у нее в аптеке. Она таким образом делает заказы.

Джильберто пристально посмотрел на Дзена.

– Она фармацевт? Так-так.

– Что это ты задумал?

– Неважно. Какой у нее адрес?

– Точно не помню. Это в Лукке, виа Филлунго, но я не знаю номера дома.

Джильберто опять в отчаянии закатил глаза, потом достал свою визитку и вручил Дзену.

– Передай ей это и скажи, чтобы она послала мне пустое электронное письмо. Как только снимки будут готовы, я прикреплю их к ее письму и отошлю обратно.

Дзен налил им обоим еще кофе и закурил сигарету.

– Расскажи мне про Несторе Сольдани, – попросил он.

Ньедду чуть отстранился и настороженно посмотрел на приятеля.

– Ты говорил, что это не имеет никакого отношения к делу, которое ты расследуешь.

– Абсолютно никакого, Джильберто. Но ты сказал, что это в течение нескольких дней было новостью номер один. До того как мы с Джеммой встретимся на вокзале, мне нужно будет зайти в министерство, может быть, я смогу узнать, кто занимается делом, и раздобыть для тебя какие-нибудь подробности.

Джильберто Ньедду молча откинулся на спинку кресла. Он так долго делал вид, что занят только своим кофе и сигаретой, что Дзен уже счел партию проигранной, но его собеседник вдруг поставил чашку, положил недокуренную сигарету на край пепельницы и заговорил ровным, лишенным всякой интонации голосом.

– Я познакомился с Несторе в конце восьмидесятых через общего знакомого. Тогда я только что уволился из полиции и занялся безопасностью электронных средств связи и электронным шпионажем. Сольдани тоже уволился из армии и искал работу. Он служил офицером в альпийских частях – добровольцем, если ты способен в это поверить. Так или иначе, он обладал навыками, которые могли мне пригодиться, и я несколько раз давал ему кое-какие поручения. Но он был слишком амбициозен, чтобы долго работать на меня. Следующее, что я о нем услышал, это то, что он уехал в Венесуэлу и проворачивал там самые разные операции вроде тех, какими я сам занимался долгие годы.

– То есть нелегальные, – рискнул уточнить Дзен.

Джильберто Ньедду покачал ладонью в воздухе.

– На грани, Аурелио. На грани. – Он раздавил окурок в пепельнице и взглянул на стенные часы. – Как тебе, вероятно, известно, Венесуэла располагает богатыми нефтяными месторождениями. В отличие от нас. У Сольдани были связи – кажется, с бывшим армейским сослуживцем, у которого было еще больше связей, в том числе с людьми из высшего руководства национальной нефтяной компании AGIR Короче, Несторе помог правительствам двух стран заключить очень доходную и взаимовыгодную сделку о продаже нефти по более низкой цене, чем та, которой Венесуэла официально была обязана придерживаться, соблюдая соглашения с другими странами – членами ОПЕК. Он получил свой процент и благоразумно решил выйти из игры и вернуться на родину прежде, чем в Каракасе разразится политический скандал, который действительно не заставил себя долго ждать. Однако Несторе не мог быть уверен, что здесь его встретят с распростертыми объятиями, поэтому поступил очень умно. Чтобы обезопасить себя, он сменил имя и под новым именем добился венесуэльского гражданства, а потом переехал в Кампьоне д'Италия. Там он приобрел дом и землю – это необходимо, чтобы стать резидентом, – после чего неожиданно, после стольких лет, связался со мной. Думаю, ему было немного одиноко. Он приглашал меня приехать к нему погостить, но я так и не удосужился. Мы никогда не были близкими друзьями. Как я уже говорил, между нами было только деловое сотрудничество – пока оно было. Тем не менее, узнав, что с ним случилось, я был потрясен.