Прости, я тебя проиграл - Галина Милоградская

— Я не хочу уходить. Если ты позволишь мне остаться, я…

Договорить не успела: с тихим, отчаянным выдохом, Макс склонился ко мне и впился в губы. Его поцелуй был жестким и вместе с тем безумно опьяняющим. Как будто только он один имеет право меня целовать, всегда имел. Как будто этим поцелуем мы заключаем новый, безмолвный договор, который теперь будет нерушимым. Я обвила его шею, притягивая к себе, зарываясь в волосы. Его горячие ладони заскользили по моей обнаженной спине, оставляя ожоги на коже. С трудом оторвавшись от моих губ, Макс легко подхватил меня на руки и понёс в спальню.

Внутри всё пело и ликовало, заполняя каждую клеточку безумным счастьем, предвкушением нового, прекрасного, настоящего. Поставив меня на пол, Макс снова посмотрел так, будто видит впервые. Потянулся к пуговице на шее, скрепляющей ворот платья. Кончиками пальцев провёл по позвонкам, обвёл обнажившиеся ключицы, накрыл груди, бережно погладил острые соски. Всё это время его взгляд блуждал по моей коже, заставляя кровь бежать быстрее. Руки изучали: гладили, ласкали, касались осторожно. Я потянулась к его рубашке, поцеловала под подбородком, нырнула под ткань, разводя в стороны, быстро расстёгивая пуговицы. Мышцы на его гладкой, твёрдой груди подрагивали от моих прикосновений. Когда я коснулась живота, он поджался. Платье с шелестом опустилось под ноги, когда я расстегнула ремень. Секунда, и Макс прижал меня к себе, снова целуя, на этот раз жадно, глубоко.

Он подтолкнул меня к кровати, заставляя пятиться, не отрываясь от губ. Уложил на покрывало, сбросил штаны и трусы и лёг сверху, вдавливая в матрас своим восхитительным телом. Я нетерпеливо приподняла бёдра, Макс сел между них на пятки, медленно заскользил ладонями по ногам, от колен вверх. Подцепил кружево и потянул вниз, обнажая меня миллиметр за миллиметром. Подняв ногу, он нежно поцеловал щиколотку, сначала одну, потом вторую. Короткими поцелуями начал продвигаться вверх, а я зачарованно смотрела на его лицо, на закрытые глаза и длинные ресницы, на выражение глубокой, сдерживаемой муки, которая прорывалась с каждым поцелуем.

— Иди ко мне, — позвала тихо, протягивая руки. И сладко вздохнула, когда он вошёл, плавно, до конца. Глаза в глаза, мы двигались навстречу друг другу, мешая дыхание и сладкие стоны. Макс переплёл наши пальцы, завёл мою руку высоко над головой, осыпая непрерывными поцелуями шею, плечи, лицо. А я растворялась, таяла, плавилась в его руках, чувствуя, как внутри распускается что-то огромное, яркое, слепящее. Движения Макса ускорились, стали резче. От каждого я запрокидывала голову, выгибаясь дугой, стараясь вжаться в него, стать одним целым. Оглушительная волна накрыла с головой, душа оторвалась от тела. Кажется, я что-то шептала лихорадочно, только не могла понять, что именно. Макс низко застонал, уткнулся подбородком в моё плечо, мелко дрожа. Потом нехотя перекатился на бок, тяжело и шумно дыша. Я потянулась, прижалась к его боку, положила голову на грудь. Хорошо. Мне было так хорошо, что не хотелось ни шевелиться, ни говорить. Пальцы Макса неспешно блуждали по моему бедру, выписывая узор, пока наши сердца постепенно возвращались к привычному ритму.

— И что теперь? — прошептала я, приподнимая голову.

— Теперь? — Макс подул мне на лицо, убрал прилипшие ко лбу пряди. — Теперь я тебя никуда не отпущу. Никогда.

Мне было хорошо. Чувство, будто тебя завернули в мягкое облако, дрожало в груди. Так сильно хотелось его удержать! Поверить, что теперь всё обязательно будет хорошо и что жизнь наконец свернула в правильную сторону. Забыть о Вадиме, угрозе, что нависла над Максом, собственной беспомощности… Эти мысли обрушились отрезвляющим душем, и я окончательно проснулась. Макс спал, уткнувшись лицом в подушку, его волосы выглядели растрёпанным птичьим гнездом, и рука сама потянулась к ним, чтобы пригладить. Опомнившись, я одернула её. Он сказал, что теперь никуда не отпустит, а я по-прежнему не знаю, что делать дальше. За одну ночь он стал родным, но всё ещё оставался далёким: невозможно просто взять и вычеркнуть всё, что уже между нами произошло.

Могу ли я доверять ему? Довериться окончательно, без остатка? Макс слишком разный: то спокойный и рассудительный, то порывистый и властный, нужны ли мне эти контрасты? «Надо было думать вчера, прежде чем ложиться в его постель», — укоризненно вздохнул внутренний голос. И я была полностью с ним согласна. Получается, я сдалась и дала понять, что теперь буду с ним. А может, он думает, что я влюбилась? Но ведь это не так. Да, определённая симпатия у меня появилась, глупо отрицать, однако вчерашний порыв продиктован не чувствами, скорее, расчётом. Мне ведь действительно некуда было идти. «Оправдывайся дальше», — на этот раз голос в голове сочился ехидством. Уйти могла, могла ведь! Никто не держал. Желание остаться отдавало инстинктом, при котором самка следует за самым сильным самцом, зная, что тот защитит.

Неужели я настолько расчётлива? Почему так сложно разобраться в собственных чувствах? Я снова посмотрела на Макса. Можно ли назвать то, что между нами, отношениями? Больными, пожалуй, можно, но так хочется нормальных, настоящих. К тому же я по-прежнему понятия не имею, что ко мне чувствует Макс. И разбираться с этим запутанным клубком надо быстрее: времени у меня не так уж и много.

Напоминание об ультиматуме Вадима снова отрезвило, грудь сжало в крепких тисках. Даже если расскажу обо всём Максу, что он сможет сделать? Откуда вообще взялся тот человек, уже объявивший себя хозяином моего тела? Надо узнать, кто он, может, получится отговорить его, заставить поверить, что я не стою ни огромных денег, ни усилий, которые он уже приложил, чтобы привлечь моё внимание.

Мозг наконец заработал чётко: связаться с Вадимом, попросить о встрече. Понять, с чем вообще имею дело.

Осторожно выбравшись из-под одеяла, я бесшумно выскользнула из спальни и направилась к себе. Впервые за долгое время с настоящим наслаждением приняла душ, смывая с себя следы бурной ночи и запах Макса. Хорошо, что проснулась первой: сама мысль о том, чтобы посмотреть ему в глаза, смущала. Вчера мы оба определённо были под каким-то гипнозом. Кто знает, вдруг он уже передумал и решил не разрывать контракт? В любом случае, лучше встретить его во всеоружии и желательно в одежде.

Чайник гудел, закипая. Я рассеянно наматывала прядь волос на палец, листая ленту новостей в телефоне. Длинная бесформенная майка прикрывала короткие шорты, я рассеянно покачивала ногой, закинув её на другую ногу. Написать Вадиму прямо сейчас? Но если он сразу согласится, надо будет уйти. Макс может подумать, что я сбежала. Ну и пусть думает, ведь всё равно потом вернусь. К тому же, телефоны изобрели давно, он всегда может мне позвонить.

Я уже открыла сообщения и выбрала номер Вадима, когда Макс вошёл на кухню. До сих пор растрёпанный, в одних боксерах, он весь засветился, глядя на меня. От его тёплой счастливой улыбки заныло в груди. Отложив телефон, я улыбнулась в ответ, не зная, что сказать.

— Привет, — тихо начал он, подходя к барной стойке, за которой я сидела.

— Привет, — ответила, не сводя с него глаз. Не хищник — ленивый кот, довольный собой и всем, что его окружает. А ещё очень домашний, такого так и хочется приласкать. Когда его пальцы коснулись щеки, я едва не зажмурилась от удовольствия. Тоненький ручеек тепла устремился к сердцу.