Дядя самых честных правил 2 - Александр Михайлович Горбов

class="p1">— Василий Петрович, скажите честно, в России много деланных магов?

— Что вы, нет конечно.

— Сколько из них согласны вам помогать?

Сумароков вздохнул снова:

— Весь комплект, значит? Это будет ужасающей потерей для науки.

— Почему же потерей? Я не собираюсь переплавлять украшения или продавать за границу. Будут лежать, радовать взгляд.

— Да?! — он искренне удивился. — Вы серьёзно?

— А в завещании специально укажу, что комплект должен быть передан в музей.

— Что же вы сразу не сказали? Я уже навоображал, что вы ради денег. Берите!

Он барственно махнул рукой.

— Спасибо, Василий Петрович. И насчёт экзаменации…

Старичок улыбнулся.

— Я сам сообщу Дубасову, можете не волноваться.

На том мы и расстались.

* * *

Обратно в Муром я уехал один. Сумароков не вылезал из кургана: возле задней стенки обнаружились какие-то кувшины, и он, как наседка, квохтал над ними, отгоняя помощников и лично вынося их из-под земли. Впрочем, я не жаловался — экипаж был удобный, дорога не слишком длинная, а мне было над чем подумать.

Паром пришлось немного подождать, но я не возражал. Стоял, глядел на реку, лодки, дышал. После заточения в кургане у меня проснулась особая жадность к воздуху — мне его всё время было мало. Ничего, пройдёт постепенно.

Почти пустой, к берегу причалил паром. Кучер загнал на него экипаж, а я поднялся на борт пешком, вспоминая Людовика Четырнадцатого. Хорошая собака, ничего не скажешь. И мой некромантский дар игнорировала. Я бы попросил у Сумарокова щенка, да рыжий подобрыш его затретирует. У Мурзилки принципиальная позиция насчёт собак — драть когтями, рвать зубами уши и рычать как тигр.

Мы отплыли и, чуть покачиваясь на волнах, двинулись к противоположному берегу. Из интереса я подошёл к хозяину парома. Герасим стоял на самом краю, сжимал в руке багор и пристально вглядывался в воду.

— Милейший, — обратился я к нему, — что ты там ищешь?

Он покосился на меня тяжёлым взглядом, но ответил:

— Рыбу. Сома.

— Зачем?

— Нападает чёрт на людей. Баб хватает, прям на мостках, когда стирают. Настасью, соседку, еле отбили. А прошлым месяцем двух ребятишек сожрал, даже костей не нашли.

Вот те на, сом-людоед! Никогда бы не подумал, что такое бывает.

— А к вечеру он гусей да чаек трескает. Подплывёт да как схватит! И перьев не остаётся.

Мне вспомнилось, что сомов ловят на дохлых ворон, слегка подпалив перья на огне. Но сказать вслух я не успел.

Вода справа по борту вспенилась, поднялся небольшой бурунчик, и что-то тяжёлое ударило в днище парома.

— Ы! — Герасим поднял багор и потряс в воздухе. — Убью!

На расстоянии в десяток шагов, если вы умеете ходить по воде аки посуху, между волнами мелькнула грязно серо-зелёная спина огромной рыбины.

— Ы!

Герасим погрозил сому кулаком.

От шума и криков проснулся Анубис. Талант после «красной ртути» спал, переваривая силу. Но сом его неожиданно заинтересовал.

«Аф!» — ткнулся он в грудь.

К сому-людоеду у меня образовались не слишком добрые чувства. Я потянулся к Анубису за силой и неожиданно легко зачерпнул, даже слишком много. Прямо передо мной сгустился эфир, потрескивающий от напряжения. Скрутился в невидимый шар, завис на секунду и со свистом улетел в воду.

— Ы! — Герасим выпучил глаза, уронил багор и показал пальцем на реку.

На речной глади появился круг, внутри которого кипела вода. Бурлила, лопалась пузырями, исходила паром. А через несколько мгновений в кругу всплыл кверху брюхом сом. Ничего себе! Вот это я перебрал с мощью.

— Тьфу ты, — Герасим разочарованно махнул рукой, — кто так сома варит? А соль? А лук? А укроп? Только продукт переводить!

Паромщик зацепил рыбу багром и вытащил из воды на брёвна.

— Здоровый, — качал он головой, — как лошадь. Видно самого водяного возил.

А мне захотелось отойти подальше. Может, я и некромант, но нюхать рыбу-людоеда мне претило. Хорошо, что берег был близко, и через десять минут экипаж продолжил путь. Домой, быстрее домой! Я дико соскучился по Тане, Александре и даже старой княгине. Из принципа сегодня спущусь и послушаю, как она бренчит на своей арфе.

Глава 16 — Шереметев

Всего пара дней отсутствия, а встретили меня, будто на год уезжал. Александра чуть не прыгала от радости, Марья Алексевна приказала готовить праздничный ужин, Бобров мне так тряс руку, словно хотел оторвать. Но с ним-то как раз понятно — закрыв долг, положено радоваться и светиться счастьем, что он и делал. Даже Диего вела себя чуть менее чопорно и улыбалась.

— Идём, — стоило восторгам утихнуть, Марья Алексевна взяла меня под локоть, — тебе подарок прислали.

— Кто? Какой?

— Увидишь, — княгиня хитро улыбнулась. — Кстати, у нас тут скандал случился, весь город в ажиотаже второй день.

— Помер кто-то? Или какая-нибудь замужняя графиня сбежала с офицером?

— Ой, Костя, тоже скажешь! О сбежавших жёнах стараются не шуметь, — княгиня махнула на меня рукой. — Но ты угадал — сбежал. Только не графиня, а градоначальник.

— Даже предположить боюсь почему.

— А ты и не догадаешься ни за что, — она рассмеялась. — Только ты уехал с Сумароковым, по городу слух прошёл. Будто в Муром ревизор прибыл, масон и тайный советник инкогнито! С секретным предписанием учинить властям города проверку. И что ты думаешь? На следующий день градоначальник собрал жену с детьми и исчез в неизвестном направлении. Полагаю, за границу сбежит.

— Ммм…

— И самое удивительное, говорят, он был на балу в Дворянском собрании. Вроде бы кто-то его лично видел.

Я покачал головой и ничего не ответил. А Чемодурова не такая уж и болтушка — слух разнесла, но моего имени никому не сказала. Молодец тётка! Надо иметь её в виду на будущее: вдруг мне понадобится анонимно распространить слухи. Она с таким заданием отлично справится.

Между тем княгиня провела меня через особняк к окну на сад, из которого была видна конюшня, откуда слуги вывели наружу трёх коней. Хороших механических скакунов, авалонских, судя по масти и тонким ногам.

— Это твои.

— Мои? Не было у меня таких.

— Чагин в подарок прислал.

Княгиня погрозила мне пальцем.

— А говорил, играть не умеешь. Ох и жук ты, Костя, чисто шкатулка с сюрпризами. И деланный, и в карты, и некромант. Не удивлюсь, если это тебя за ревизора приняли.

Я развёл руками.

— Простите, Марья Алексевна, я не специально.

— Ещё скажи, что больше не будешь, — она рассмеялась. — Так держать, Костя, ты всё делаешь правильно. Лучше вызывать оторопь и скандалы, чем жить серой посредственностью. Идём, там уже стол накрыли.

В честь моего приезда княгиня закатила шикарный ужин.