Метка рода - Властелина Богатова

Посередине горнице стоял длинный стол, за которым уж сидели женщины и девушки, некоторые из них совсем ещё девочки, видимо, дочери младшие. Те, кто старше — няньки, стало быть, и средние из них — подруги верные. Рознега—  княгиня — устремила на Вейю чуть строгий суровый взгляд, в то время как остальные повернули головы в тот миг, как вошла дочка воеводы. Такая тишина разлилась по хоромине, что слышно было, как стучит глухо сердце. Рознега хоть и ждала гостью, опомнилась перевей всех, поднялась приветствовать девушку, прибывшую к пройме аж из самого Годуча.

— Здравствуй, Вейя, дочка Гремислава.

— И тебе здраву желаю, княгиня, — ответила Вейя, стараясь не волноваться так сильно, да под таким вниманием пристальным не шибко выходило.

Края губ Рознеги чуть дрогнули в улыбке, рассеивая излишнюю строгость, что за года накопилась в чертах её, костяком прочным засев. Оно и понятно — пятерых детей успела родить князю, почтение вызывая невольно. Хотя выглядела она молодо, наряды богатые лишь подчеркивали чин и стать женщины, а украшения прибавляли благородства: поблёскивали на длинной красивой, как у лебедя, шее гривны да бусы сердоликовые, белая намитка только ярче делала в глазах зелень.

— Проходи, не стой на пороге, — пригласила жестом руки к столу, указывая на лавку подле себя.

Вейя прошла к столу, села на указанное ей место, и так неуютно сделалось от внимания пристального женщин, что разглядывали её всю с головы до ног. И зачем позвала её княгиня к себе — то неведомо, да, видно, всем любопытно стало увидеть поближе пришлую девицу из самого пограничья. Да и ещё, выходит, невесту на выданье. Князь именно с тем и привёз её — посватать за какого-нибудь мужа рода крепкого. И эти мысли только стынь нагоняли на сердце, о том не хотелось думать, да никуда не деться.

Забегали челядинки, преподнося кушанья разные на стол. Вейя даже посетовала, что не за княжеским столом утренничать будет, так хоть слушала бы, о чём они толковать станут, какие заботы у них, да не для девичьих ушей то. И всё же странно, что княгиня отдельно от князя села за стол, а не принимает сейчас гостей.

Рознега подняла чарочку, на Вейю внимательно посмотрев.

— Наслышана о тебе, — начала она разговор неспешный, да и куда спешить? Жизнь в детинце, как запруда — тихая, спокойная, один день на другой похож, и привык к тому люд. — Похожа ты на Всеславу, знавала я когда-то её, видались, бывало, частенько заезжал воевода в Каручай, пока не уехал в Годуч, а после и не виделись больше. По весточкам только узнала, что дочку родила..

Матушка и в самом деле одного возраста была бы с княгиней, если бы жива осталась и, наверное, родила ещё деток, братьев и сестёр Вейи, но, видно, своя судьба уготовлена была изначально для всех.

— …Пусть душа её радуется, дочка вышла у неё, на славу.

И хоть Вейя не смущалась никогда такой похвалы, кою слышала не раз, а с губ княгини не часто то услышишь. Девицы моложе заелозили на лавках, бросая взгляды украдкой друг на друга, затревожились будто о чём-то. Старшие смотрели строго и спокойно, как подобает жёнам.

— Отец сказал, жениха тебе будет сватать. А что же, в Годуче вашем молодцев своих нет? — вдруг подхватила разговор одна из русоволосых девиц, в чертах которых угадывались черты княгини, стало быть, ее дочь.

— Знавана, — строго одёрнула мать. Девица потупила взгляд, сомкнув бледно-розовые губы. — Вейя — гостья наша, — снисходительно продолжила Рознега, — а если отец так решил, значит так тому и быть.

Рознега повернулась к Вейи, улыбнулась мягко, мол, не сердись слишком на дочку. Да Вейя уже привыкла к такому приёму, достаточно было Любицы, которая смотрела будто с высока всё время, надменно. Страшно подумать, как взъярится она, если узнает, что Далебор на другие подолы заглядывается. Вейя не заметила за раздумьями, как стали переговариваться женщины, да разговоры всё об одном: какой ныне год выдался, да что нужно к зиме ещё приготовить, княгиня любезно отвечала им, дочери помалкивали, видать, заскучав, да всё на Вейю поглядывали без всякого выражения, будто на куклу тряпичную, а не на живого человека. Понятно, что она им тут всем кость поперёк горла, им уже самим срок подошёл на выданье, а тут чужачка приехала неведомо откуда — соперница ещё одна. Но Вейя нисколько и не против была отказаться от того, что Годуяр за неё решил, взяв опеку родительскую, да ведь никто её, ясное дело, не послушает, так что и пытаться не стоит, сердить понапрасну.

Вейя оживилась, когда одна из подруг княгини заговорила о гостях ныне приехавших. Оказалось, Белотур ещё ранним утром прибыл вместе с сыном своим средним. Приехали и из-за Наволодского перевала княжие мужи, ещё из Старого Любчиво князь Ведозар, и ещё многие, о которых Вейя даже не слыхивала. И как только о мужах зашёл разговор, у девиц глаза аж загорелись. Понятно ведь — целый детинец гостей, и многие из девушек найдут свою судьбу в эти Осинины— дело такое, хоть враг лютует рядом, а сердцу не прикажешь. И Вейя бы нашла себе возлюбленного, всё было бы хорошо, если бы отец возвернулся с Годуяром. Волнение прибавилось, когда княгиня упредила, что к обеду сход первый будет, так что в хороминах и дворах людно станет. Нянькам даже наказала за младшими пуще присматривать, глаз не спускать. Оно и понятно — за поляновских мужей не так бы она волновалась, но когда в детинце чужаки черноглазые снуют повсюду, лучше бы вовсе не выходить. Да разве удержишь их? Когда ещё такое сборище мужей случится — выбирай любого, какой глазам и сердцу приглянется, не выберешь до вечера — каждый пригож, хорош, да силу и род хороший за плечами имеет.

Вейя больше их не слушала, вновь погрузившись в свои размышления, которые становились всё тяжелее, казалось и за стенами потемнело изрядно — видать, набежали тучи куделями серыми лохматыми — как бы дождь не пошёл. Надо бы после взять с собой Зимку да на капище сходить.

Как поутренничали, княгиня отпустила Вейю к себе, не стала удерживать, дочерей своих в подруги навязывать — тут уж сразу видно, что дружбы никакой не выйдет между ними. Рознега и проводила до порога взглядом пристальным, который Вейя на себе чувствовала так, будто её толкали в спину. Хоть и приветливо встретила, а всё равно холодок в серых глазах, всё равно родные дочери ближе.

Выйдя в прохладный переход, Вейя пошла тем же путём, которым привела её Зимка. Отыскать бы только челядинку, оставаться в стенах да выжидать не было никаких сил, хоть бы краем уха послушать, о чём на сходе толковать станут, да кто её допустит? Если только… Далебора расспросить. Вейя закусила губу, тряхнула чуть головой — вот уж додумалась, его за версту нужно обходить да остерегаться, как огня. Не замечая носившихся по лестнице и где-то внизу челяди, спохватилась — едва не прошла мимо горницы, где ночевала. Вошла в хоромину, улавливая уже привычный тонкий запах смолы и свой собственный, который впитался в воздух, смешиваясь.

И только после сквозь гул крови в ушах протолкнулись тихие весёлые женские голоса.