Королева Елизавета II - Екатерина Максимова

Чарльз и Диана на момент помолвки были едва знакомы. У них было мало возможностей для встреч, где они могли бы получше узнать друг друга. Но Диана вела себя очень мило и поначалу понравилась большинству друзей Чарльза.

Лишь трое друзей Чарльза поставили под сомнение желание принца жениться на Диане Спенсер. Николас Сомс, позже ставший членом парламента от тори, считал, что у пары было слишком мало общего, и беспокоился об интеллектуальной пропасти между ними – как и Нортон Ромси, внук графа Маунтбеттена, и его жена Пенни. Она не верила в искренность мисс Спенсер. Диана и правда однажды обронила фразу: «Если я буду достаточно удачливой, то стану принцессой Уэльской…»

Перемены в поведении Дианы начались уже через несколько недель после объявления о помолвке. Диана стала подозрительной, капризной и раздражительной. Ей казалось, что все вокруг только и делают, что обсуждают ее, что принц Чарльз постоянно говорит о ней с друзьями и с королевой. Она была уверена, что все слуги во дворце королевы-матери шепчутся на ее счет. Диана не использовала фразу «мне казалось», она утверждала, что так это и было. И никто не мог убедить ее в обратном.

Диана ревновала Чарльза ко всем его друзьям, ей не нравилось, что он проводит время с ними, она искренне считала, что он должен уделять больше времени ей. То же самое касалось и общения принца с королевой.

Именно в это время к Диане вернулись приступы булимии – расстройством пищевого поведения она страдала и раньше, но не в такой острой форме.

Чарльз был уверен, что резкие перемены в Диане – результат стресса и что после свадьбы она придет в себя. Поэтому, дабы не нервировать невесту, Чарльз ограничил контакты с друзьями, даже со своей давней возлюбленной Камиллой Паркер-Боулз общался только по телефону.

Как бы то ни было, началась подготовка к свадьбе. Но Диана внезапно узнала правду об отношениях Чарльза и Камиллы. Произошла ужасная сцена, будущая принцесса крушила мебель и кричала, а принц только и смог произнести, что с момента их помолвки у него не было и не будет уже никакой другой женщины, кроме жены.

Разумеется, Диана ему не поверила. Камилла стала ее наваждением. Девушка шпионила за женихом, искала доказательства его неверности, а он тайком звонил Камилле и спрашивал, что со всем этим делать. Камилла напряглась. Рассказы Чарльза смущали ее, они уже не могли быть не только любовниками, но и друзьями.

Незадолго до свадьбы Чарльз решил отметить финал своей холостяцкой жизни и попрощаться с женщинами, которые что-то значили для него в прошлом. В этом списке было четыре имени: леди Трион, леди Сара Кесвик, леди Сесил Камерон и Камилла Паркер-Боулз. Он заказал всем дамам ювелирные украшения с надписями. Для Камиллы был выбран золотой браслет с эмалированной вставкой и литерами GF. Это означало «Good Friend» («Добрый друг»), однако Диана перевела это как «Глэдис и Фред», уверенная в том, что уже тогда Чарльз и Камилла пользовались псевдонимами для организации тайных встреч. Она обнаружила браслет среди других коробочек, лежавших на столе одного из секретарей Чарльза. Позже она призналась, что попросту порылась на столе. Пришлось снова крушить мебель и кричать на Чарльза. Но браслет Камилле он все-таки подарил.

Диана вспоминала: «…Почти сразу после помолвки Чарльз улетел в королевский тур по Австралии и Новой Зеландии. Мне было странно, что он вообще не звонил узнать, как мои дела. Ни одного звонка за время его долгого отсутствия. Я оправдывала его: он очень занят. Я очень многое тогда пыталась объяснить и оправдать… А после помолвки меня начали буквально преследовать журналисты. Фотографы были повсюду. Они сняли квартиру с окнами напротив моих окон и пытались подловить меня, шпионили за мной. Мне приходилось завешивать окна простынями и выходить через черный ход, чтобы сбежать от них. Подруги, с которыми я жила, помогали мне. Но не Чарльз. Он и его семья не делали ничего, чтобы защитить меня. Помню, он как-то сказал: “Бедная Камилла Паркер-Боулз. Журналисты повсюду возле ее дома”. Я спросила: “Сколько их?” Он ответил: “Не меньше чем четыре”. “Боже мой, четыре! А у меня под окнами их 34!” – подумала я, но ему ничего не сказала… Когда Камилла заболела менингитом, мой будущий муж отправил ей цветы… А перед его отъездом в Австралию произошла ужасная вещь. Я разговаривала с ним в его кабинете, когда зазвонил телефон. Это была Камилла. Я подумала: “Следует ли мне быть милой (и оставить его одного, чтобы он смог с ней поговорить наедине) или нужно сидеть здесь?” Я покинула кабинет. Это разбило мне сердце… Я слышала, как он говорит: “Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя”. И когда я как бы между прочим сказала ему, что подслушала его слова под дверью, у нас была ужасная ссора… В общем, в браке нас всегда было трое, а это все-таки многовато…»

…Я пошла обедать со своими сестрами и сказала: – Я не могу выйти за него замуж. Я не могу этого сделать. Это абсолютно невозможно. На что они ответили: – Не повезло тебе. Ваши портреты уже на всех чайных салфетках, так что слишком поздно отступать…

По воспоминаниям одной из фрейлин королевы, вечером накануне свадьбы принц Чарльз стоял возле окна Букингемского дворца, и слезы лились по его щекам…

…Свадебное платье Дианы считается одним из лучших в мире. Когда оно создавалось, молодая девушка еще не была иконой стиля и не решилась положиться на собственный вкус при выборе платья. Ей помогали дизайнеры Дэвид и Элизабет Эммануэль.

Но до свадебного наряда были еще и вечерние платья. Так, в начале марта 1981 года был организован торжественный ужин в честь Грейс Келли, княгини Монако. Диана выбрала платье от четы Эммануэль – длинное, черное, с корсетом и рюшами, а к нему черную шаль, чтобы прикрывать плечи и грудь на улице.

Чарльз был в шоке.

– Ты ведь не собираешься идти в этом платье?

– Собираюсь!

– Оно же черное! Это цвет траура для нас!

– А я еще не часть вашей семьи! Для меня черный – цвет зрелости. И это платье было такое настоящее, взрослое!

Довольная и счастливая тем эффектом, которое произвело платье, Диана продолжила сотрудничество с четой Эммануэль. Предстояло сшить потрясающий свадебный наряд, поистине достойный принцессы.

«Поскольку церемонии предстояло пройти в соборе Святого Павла, то платье должно было заполнять проход между рядами и быть достаточно впечатляющим, – вспоминала Элизабет. – Я нарисовала дюжину эскизов, и мы втроем обсуждали фасоны, сидя прямо на полу».

Дизайнеры подняли все архивы королевских свадеб и выяснили, что рекорд длины шлейфа составляет чуть более шести метров. Они предложили Диане сделать шлейф еще длиннее. Девушка с радостью согласилась. В итоге на создание восьмиметрового шлейфа ушло свыше 130 метров ткани. Поскольку невозможно было соткать ткань нужной ширины, «хвост» платья имел два продольных шва. Стыковочные швы украсили шитьем, его же и второе, более крупное шитье пустили по периметру шлейфа. Получилось нечто, похожее на огромное декоративное покрывало, которое лучше бы смотрелось на кровати. Кстати, чтобы научиться ходить в платье с таким «хвостом», для будущей принцессы сшили аналог из десятка простыней – с ним она и репетировала свою свадьбу.