Пингвины зовут - Хейзел Прайор

богатством ее дикой природы, – говорит мне сэр Роберт. – А я буду там меньше недели!

Это наш последний вечер на острове Джинти, и поэтому после обеда мы идем на прогулку, чтобы размять кости. Сэр Роберт отправится на юг, а я тем временем полечу на Фолклендские острова в куда менее интересной компании Лиама. Сэр Роберт присоединится к нам позже.

Мне рассказали, что Новая Зеландия – страна горных хребтов, гейзеров, озер, скалистых побережий, образованных из нескольких слоев полезных ископаемых, и ледников, поэтому я даже завидую сэру Роберту. Кроме того, там обитает три вида пингвинов, но мы не успеем рассказать о них всех, ведь есть еще множество других морских птиц, о которых сэр Роберт хочет поведать зрителям: буревестники, качурки, моллимауки и так далее. Тем не менее, я с нетерпением жду возможности снова увидеть Дейзи, не говоря уже о пингвинах на Фолклендских островах. Сэр Роберт, судя по всему, уже привык перемещаться по разным уголкам планеты, и у него замечательный метаболизм, который прекрасно справляется с такими нагрузками. Я же не особо привыкла к такому активному образу жизни.

– Я буду скучать по вам, сэр Роберт, – признаюсь я.

– И я буду скучать по вам, Вероника. Нам с вами нужно как следует насладиться этим прекрасным вечером.

– Полностью согласна.

День начинает угасать. Мы бредем по неровной тропе под звуки волн, беспрестанно разбивающихся о берег. Когда мы подходим к небольшому склону, сэр Роберт берет меня за руку. И хотя я совершенно не нуждаюсь в помощи – ведь я постоянно гуляю по каменистому побережью в Эйршире, его забота и учтивость мне приятны. Чуть ниже от нас, с правой стороны, расположена бухта. Сменяющие друг друга приливы и отливы точат её острые скалы. Кое-где галька сменяется крупными булыжниками с острыми краями. По левую сторону от нас виднеется скудная растительность. Птицы кружат в небе и их крики слышаться в вое ветра, но моим глазам не удается разглядеть их. Я замечаю пестрое черно-бело-голубое пятно. 
 Это время суток – звездный час Малых пингвинов.

Съемочная группа расположилась на пляже и пытается запечатлеть этот слёт пингвинов на камеру. Пингвины, чтобы обезопасить себя, как правило выходят на берег не поодиночке, а группами. В кое-то веки мы с сэром Робертом можем позволить себе быть сторонними наблюдателями.

Закат окрасил небо в градиент из янтарного, лососево-розового, кремового, темно-черничного цветов. Мы затаив дыхание наблюдаем, как крошечные фигуры бросаются навстречу крупным волнам, но вода своей силой прибивает их обратно к берегу. Они не сдаются, никогда не сдаются, а снова и снова идут вперед, пока очередной волной их не выбросит на мель. Удивительно, как им удается так быстро встать на ноги в пенящейся воде. Выставив ласты вперед, они присоединяются к соплеменникам и что-то оживленно обсуждают. Судя по всему, делятся впечатлениями об очередной вылазке на море.

Я очарованно слежу за ними. Сложно поверить, что это происходит наяву, кажется, что все это сказочный вымысел. Тусклый серебристый свет едва освещает процессию крошечных фигурок, так они напоминают группу эльфов. – Вы счастливы быть здесь? – мягко спрашивает меня сэр Роберт

– Ещё бы, – я шмыгаю. – Если бы не этот чертов холодный ветер! Из-за него у меня слезятся глаза. 
 Фигурки последних пингвинов медленно исчезают в сумерках. Луна робко выглядывает из-за облаков. Небо чернеет и кажется бездонным, его усыпают мириады крошечных звездочек. Сэр Роберт достает из кармана маленький фонарик. Съемочная группа остается собирать свое бесчисленное оборудование, а мы двигаемся обратно к нашему домику по узкой тропе. Когда мы возвращаемся, там никого нет. Волонтеры отправились в обход по острову вместе с собаками, а Мириам, Лиам и остальные вернуться еще не скоро.

Мы варим какао и усаживаемся в гостиной, горячие кружки греют нам ладони, на улице слышен шепот ветра и причудливые крики ночных птиц. Впервые мы с сэром Робертом остались совершенно одни. Я наслаждаюсь этим временем наедине с ним, но в то же время чувствую, что должна воспользоваться моментом.

К этому моменту я уже выяснила, что у мужчины, который сидит передо мной, никогда не было ни жены, ни детей. Не то, чтобы я специально искала эту информацию, но Эйлин, любительница совать свой нос в дела других людей, решила разведать кое-что о его личной жизни в своем этом «гугле» и поделилась своими открытиями со мной. Судя по всему, на любого известного человека можно найти целую биографию в этом интернете. Однако, по словам Эйлин, о личной жизни сэра Роберта все равно было крайне мало информации.

Я, погруженная в романтическое настроение после нашего вечернего рандеву с пингвинами, решаюсь затронуть эту тему. Я осторожно откашливаюсь.

– Вы когда-нибудь были женаты, сэр Роберт? – спрашиваю я, делая вид, что мне совершенно ничего об этом неизвестно.

– Нет, Вероника, не был.

Я не успеваю спросить что-то еще, потому что он задает мне ответный вопрос:

– А вы, Вероника? Вы ведь были замужем, не так ли?

Мое лицо непроизвольно кривится от презрения.

– Мой муж был бесчестным, лживым слизняком, его неотесанность и бесцеремонность превзошли все мои и без того невысокие ожидания.

Сэр Роберт слегка вскидывает брови от изумления.

– Значит, любовью там и не пахло?

– Совершенно. Единственное, что мне нравилось в Хью – размер его кошелька. Чтобы не показаться вымогательницей, я спешу добавить:

– После развода мне досталось неплохое состояние, но замуж я выходила не из-за денег. Мне казалось, что брак с ним будет веселым приключением, а мне так не хватало веселья в то время. Но я ошиблась.

– А ваш внук Патрик разве не его внук тоже? Как аккуратно он подошел к этому вопросу, настоящий джентельмен.

– Нет, сэр Роберт. Мой сын Энцо родился задолго до моей встречи с Хью. Его отец был совершенно другим. Я обожала Джованни всем сердцем, хотя мы и были очень молоды.

– Джованни? Итальянец?

– Именно так. Самый настоящий романтик. Это было в 40-х годах, он был итальянским военнопленным. В то время рождение ребенка вне брака считалось грехом, а уж тем более от солдата вражеской армии. К тому же мне было всего шестнадцать лет. Джованни был моей первой – и, возможно, единственной – любовью.

Джованни, отец моего Энцо. Меня с головы до ног охватывает тоска по прошлому. И даже не столько по самому Джованни, сколько по этой страсти, характерной молодому сердцу, такой живой и необузданной, подогретой надеждой и верой в то, что все на свете возможно. Я помню, как мое девичье сердце выпрыгивало из груди, когда я увидела, как Джованни