Он не играет в домино - Галина Павловна Константинова

с девушками, с матерью. Но тогда нужно, чтобы анализировалось всё, с рождения.

– Вот Вы и ответили на свой вопрос. С рождения. Это и есть цель всех систем, которые сейчас создаются. С рождения и до самой смерти. Причём каждый вздох, действие, должно оставлять цифровой след. И нас постепенно принуждают к этому, шаг за шагом. Слежка, контроль, сбор информации, а потом информация становится огромной, и тут золотая рыбка – искусственный интеллект. Беда в том, что люди думают, что они владеют золотой рыбкой, и она должна быть на побегушках у тех, кто вложил деньги в её создание. И нужен контроль, чтобы держать людей в узде. Тут даже не крепостничество уже, и даже не рабство. Это – хуже. Раб владел своими мыслями. Сейчас развитие ИИ приближается к тому, чтобы управлять и мыслями, да уже во многом управляет, кстати, последние полтора года мы это и наблюдаем, полное управление информацией, синхронное принятие решений, и их принимает не человек, а ИИ. Так кто кем владеет? По теории бихевиоризма, человек – это просто животное, и его можно натренировать. Стимул – реакция. Простой такой способ, по сути, развитие теории Павлова. И вот на этом основании человека дрессируют, наверное, уже сами заметили за последнее время. Но человек, хоть и создан по образу Божьему, все-таки не Бог, и не может брать на себя такие функции.

– Не думал, что Вы так критично относитесь к продуктам, которые и разрабатываете.

– Это не то что критичность. Это желание делать продукты во благо. И это довольно сложно. Чтобы понимать, что такое благо, нужно ИИ учить. Чем я и пытаюсь заниматься, по сути, нужно научить ИИ не вредить людям. А для этого нужно дать не просто алгоритмы.

– У меня вот возник ещё вопрос вот такой. Если ИИ не может обосновать своё решение – припоминаю так из школьной программы, теорему нужно доказывать, аксиомы существуют, но их не так много – если ИИ не может обосновать своё решение, то почему люди так доверяют ему?

– Потому что превратили всё, что с этим связано, в религию. Слышали про «Горящего человека»?

– Нет.

– Вкратце – это фестиваль в пустыне Блэк-Рок в штате Невада. В общем, это такое культовое мероприятие для айтишников, адептов трансгуманизма, они там собираются, делают инсталляции, в конце сжигают человека, чучело, разумеется, как бы возвещают о рождении нового человека, то есть, человека полностью цифровизованного, управляющего своим телом и механизмами, которые в него встроены. И там у них есть свои правила типа откажись от того, откажись от сего, не оставляй следа и прочая психологическая требуха. Но это фестиваль для адептов цифрового мира. Причём, мне он кажется бутафорским. Все эти штучки – дарение, включение, практики какие-то. Вообще, обожествление цифровизации началось, когда она стала развиваться бешенными темпами. Просто в какой-то момент человек стал поклоняться цифре, а не Богу.

– Вы верующий?

– Да. Наверное, поэтому меня это так волнует, потому что я ведь тоже во всём этом участвую. И моя душа сопротивляется тому, что человека хотят сделать послушным механизмом. И это не теория заговора, если сейчас Вы об этом подумали. Это всё написано и озвучено, айтишники чувствуют себя некой кастой, которой дали доступ к инструменту, меняющему мир. При этом всё гуманитарное выброшено на помойку.

Алексей удивился такому горячему рассказу, но ему нужно было ввернуть вопрос про Краснова.

– Извините, что так много времени мне уделяете, для меня вот эта грань развития цифровых технологий была закрыта, что ли.

– Так она для многих закрыта, просто развитие хорошо подкреплено деньгами, рекламой, тотальной промывкой мозгов. А на самом деле всё можно описать двумя словами – собираем данные, сваливаем их в большое-большое хранилище, потом кто-то, у кого есть ключ, выуживает нужную информацию и, по сути, можно делать с человеком что угодно. Дело в том, что даже несмотря на то, что я имею доступ к такой информации по роду работы, не могу быть спокоен за себя и свою семью. Просто люди не представляют себе, какая информация про них собирается. Им кажется – да кому я интересен, подумаешь, что-то покупаю, что-то ем. Сначала все эти данные использовались и используются сейчас теми, кто продаёт товар. Но сейчас дело пошло дальше. Сейчас нам открыто сказали – а, нет, ребята. Теперь мы будем считать, какой карбоновый след вы оставили. Да, и квоту давать потом. И, возможно, как последний раз прочитал, будете вы мыться раз в месяц, потому что слишком много потребляете. Если дать волю фантазиям давосских старичков, они нас в каменный век загонят и запретят рожать детей. Ну, это к слову. Просто раньше они это тихо говорили, на своих тусовках. А сейчас заявляют открыто. И знание технологий не спасёт, потому что те, кто пишет программы, точно также встроены в эту махину управления, а кнопки жмут совсем другие люди. Но наш брат подчас не осознает, что он вовсе не тот, кто может распоряжаться данными. Он простой винтик, в случае, если винтик начнет скрипеть, его заменят.

– Да-да. Я так понял, что Лесков как раз и ощущал себя где-то там, наверху, если уж не нажимающим кнопки, но очень близко к этому?

– Ну да, как там раньше были, придворные. В общем-то, в разных странах называлось по-разному, но суть одна.

– Понятно. Спасибо за такой подробный рассказ. И последний вопросик. Вы ведь знакомы с Красновым Фёдором?

– Да, знаком. Он мой однокурсник, да и в одной отрасли работаем. У него фирма занимается медицинской программой. Ну, знаете, наверное. Все застрахованные, с медицинской картой, врачи в поликлиниках и стационарах с ней работают.

– А, теперь понял. В общем-то, вопросов пока нет.

– А как расследование идёт, ну, того случая, в марте? Максим в больницу попал.

– Знаете, пока выявляем все встречи, которые у него здесь происходили, есть любопытные. Пока какой-то устоявшейся версии нет, но есть подозреваемые. Пока вот вручную собираем всё по крупинкам, пока говорить о результатах рано. У следователя результат, если преступнику вынесен приговор. Вот тогда результат. А до этого всё обычная работа. Тоже пытаемся выстроить алгоритм, мотивы – возможности. Только в отличие от ИИ, мне нужно всё обосновать, я не могу человека объявить преступником, если нет обоснования и доказательств.

В дверь торопливо постучались, в кабинет быстро вошла Стефания.

– Саша, мне нужно в женскую консультацию, а у меня машина заглохла.

Белов нахмурился. Алексей решил, что это хороший повод поговорить со Стефанией в неформальной обстановке.

– Я могу подвезти Вас,