Плохие девочки не плачут. Книга 3 - Валерия Ангелос

— Понятно, — коротко и ясно. — Что именно я должна им сказать?…

Больше не останавливаю ход событий, просматриваю до самого конца, кадр за кадром, пытаюсь найти оправдание и не нахожу. Ищу не для Анны, для себя, собственного понимания, хотя бы малейшего.

Способна принять страх потерять работу, навредить семье, лишиться жизни. Способна уразуметь желание карьерного роста и личной выгоды. Глупо отказываться или рисковать.

Но до слез пронимает равнодушие. Быстрое согласие, похвальная инициативность. Не замечаю ни капли сомнений, никаких отголосков раскаяния. Даже секундных колебаний нет.

Черт побери, когда режешь чужую глотку, то имей совесть, огорчись, а?!

Вижу, как Анна продвигает идею об участии в проекте своей мамы. Пусть звонит моим близким, подтверждает легенду.

— Для правдоподобности, — смотрит в скрытую камеру широко распахнутыми, невинными глазами.

Смотрит прямо на меня, и тошнота невольно подкатывает к горлу.

— Да, все очень хорошо! С Лорой все отлично! Да… не волнуйтесь, — радостно щебечет в трубку, на ее счастливом лице не возникает ни единой мрачной тени.

А зачем волноваться? Германия, головной офис, новая работа, квартира — головокружительный успех. Похоже, муки совести спрятаны столь далеко, что и не докопаться. Если они, вообще, есть.

Трудно сказать, как долго сижу на диване, не сводя глаз с экрана, застывшего чернильно-черным саваном. Все еще надеюсь получить озарение, простить и отпустить. Не готова к той слепящей ярости, что поднимается со дна души, затрудняя дыхание, закручивая бездонную воронку в районе солнечного сплетения.

«Shit happens, — резонно заключает внутренний голос и выполняет политкорректный перевод: — Забей».

Горячие пальцы ложатся на мои плечи, медленно обводят контур, стягивая тонкие бретельки вечернего платья.

— Жизненная история, — говорит фон Вейганд.

— Не спорю, — едва шевелю губами.

— Эта компания принадлежит мне… хм, опосредованным образом. Иногда сами о своих же заводах данные собираем. Но, кажется, я не упоминал, про заводы в собственности Валленбергов?

Он стоит сзади, но, даже не поворачиваясь, абсолютно уверена, полные губы змеятся в улыбке.

— Нет, не упоминал, — отвечаю все так же тихо.

— Я могу сделать с Анной все, что угодно, — он наклоняется, вдыхает аромат моих волос, и намеренно растягивая слова уточняет: — Все, что тебе угодно. Выбирай.

Всё…

Отдается эхом в ушах, обдает тело раскаленной волной дрожи, заставляет пальцы на ногах поджиматься. Возбуждает и страшит, будоражит и отталкивает. Безумным вихрем эмоций врывается в самую суть, пробирается к нутру, приближает на край пропасти.

Подвластно абсолютно всё. Любая игра, изысканная мерзость, коварный план. Развлекайся в свое удовольствие, поддайся естественному инстинкту, закономерной реакции хищника. Прояви изощренную фантазию, изгаляйся сколько душе угодно, вынуди страдать. Познай сладость вседозволенности, не задумываясь о последствиях.

Чужая жизнь в твоих руках. Власть вершить судьбу — жестоко мстить и милосердно прощать, покарать и отпустить грехи. Догнать, растерзать, поставить на колени. Унизить и уничтожить. Разрушить, не оставив камня на камне, сделать так, чтобы враг проклял день своего появления на свет.

Больше чем искушение. Настоящее испытание. Не просто проверка, гораздо серьезнее, вглубь от поверхности, сквозь магму к земному ядру.

— Пытаешься вызвать ненависть к ней, — слова звучат еле слышно, практически неразличимо в гнетущей тишине кинозала.

— Нет, — пальцы фон Вейганда чертят узоры на обнаженных плечах, ласкают, обводят, легонько сжимают. — Мне бы очень этого не хотелось.

— Тогда что? — вопрос пропитывают истеричные нотки.

Он чувствует мое напряжение на грани срыва, наслаждается очередным силовым перевесом, упивается превосходством. Начинает новую игру, с заведомо предрешенным исходом, ведь победитель в наших сражениях остается неизменным.

— Ненависть — слишком сильное чувство, — ироничная усмешка будоражит и без того искрящиеся напряжением нервы. — Слишком сильные чувства мешают трезво анализировать происходящее.

Ни ангел, ни бес. Дьявол за моей спиной.

— Ты подстроил всю ситуацию, — устало вздыхаю, не собираюсь пасовать, раскрываю карты. — Принудил, подкупил, соблазнил положением и деньгами. Понятно, удар в спину… вот только нож дал ты.

— Наивная, — ладони скользят ниже, пробираются под тонкую ткань вечернего платья, сжимают грудь, заставляя приглушенно всхлипнуть. — Правда считаешь, что Анна была твоей подругой? Что плохой Валленберг заманил ее в ловушку заманчивой должностью?

Не знаю.

Клянусь, ничего не знаю и не понимаю. В его руках отказываюсь соображать, подпадаю под магнетический эффект высоковольтных прикосновений. Эти ласки оставляют сквозные ранения на грешном теле.

— Нож можно вручить любому человеку, но не каждый пустит оружие в дело, — горячее дыхание обжигает шею, вынуждает трепетать. — Некоторые мечтают ударить больнее, однако им не всегда предоставляется удачная возможность.

— Глупости, — пробую отстраниться, сбросить порочные путы.

Пальцы фон Вейганда лишь сильнее впиваются в грудь. Спокойный, нарочито равнодушный тон щекочет нервы, стальным лезвием движется по покрытой испариной коже, вкушая момент с убийственной неторопливостью:

— Анна часто жаловалась вашему начальнику. Говорила, что ты совсем не справляешься с работой, что многие иностранцы очень недовольны твоим знанием терминологии, поскольку ты постоянно допускаешь ошибки в переводе. Она приводила конкретные примеры, просила обратить пристальное внимание и добавляла, что ей очень неудобно такое сообщать о подруге, но работа есть работа. Личные симпатии нельзя учитывать. Ты с трудом ориентируешься в ключевых понятиях, создаешь на производстве опасные ситуации. Подобную халатность необходимо пресечь.

Отказываюсь верить. Невозможно и необъяснимо, не поддается здравому смыслу. Почему, зачем — сотни дурацких вопросов в голове, а с дрожащих губ пораженным возгласом срывается самый банальный:

— Что?! — тщетно пытаюсь переварить полученную информацию, дыхание сбивается, воздуха не хватает, легкие обжигает кислотой: — Зачем ей нести такую чушь? Нет никакого смысла выдумывать… бред… и… откуда ты можешь знать?!

— Редко афиширую количество изученных языков, это дает определенные преимущества, не находишь? — следует резонное пояснение, и фон Вейганд продолжает обнажать секреты: — Мне же она подробно рассказывала о твоих отношениях с этим парнем… Леонидом. Что ты сходишь с ума по нему, устраиваешь дома истерики, ведь родители против подобной кандидатуры, хотят найти состоятельного жениха, который бы содержал и полностью обеспечивал всю вашу семью. Между тем, этот парень успел тебя поиметь, как говорится, вдоль и поперек. Ты очень сожалеешь, что у него мало денег, зато лучшего любовника не найти.