Беглые планеты. Темные ночи - Боб Шоу

Чем дальше от солнца, тем менее интенсивным становилось свечение, но даже противоположная сторона диска сверкала так, что глазам было больно. Толлеру показалось вдруг, что он смотрит вверх из глубин залитого солнцем замерзшего озера. Он ожидал увидеть Верхний Мир, заполняющий небеса, но эта прекрасная, необъяснимая, невероятная поверхность из бриллиантово-белого света, пронизанная всеми цветами радуги, танцевавшими зигзагами и прыгающими из стороны в сторону, заслоняла планету.

Буквально прилипнув к поручням, не в состоянии даже пальцем шевельнуть, Толлер вдруг заметил, что это диковинное явление как бы сползает по небу. Обернувшись, он увидел, что Стинамирт с отвисшей челюстью глазеет на небосвод, а его зрачки превратились в крошечные белые пластинки, став миниатюрными подобиями феномена, который полностью зачаровал его.

— Я приказал лишь накренить судно! — рявкнул Толлер. — Немедленно остановите вращение, сержант.

— Прошу прощения, сэр. — Стинамирт засуетился, и боковой двигатель, установленный ниже по борту, где стоял Толлер, начал выплевывать вверх пары маглайна. Звук двигателя был едва слышен, окружающее пространство мгновенно поглощало его, но мало-помалу желаемый эффект был достигнут, и судно неподвижно зависло параллельно океану белого пламени.

— Что там случилось? — Ворчливый голос Трая Кетторана, донесшийся из пассажирского отделения, вывел Толлера из оцепенения.

— А вы загляните за борт, — крикнул он посланнику, затем обратился к Стинамирту: — Как вы думаете, сержант, что это за штука такая? Лед?

Стинамирт медленно кивнул:

— Вроде это единственное объяснение, но…

— Но откуда взялась вода? На оборонных станциях имеется обычный питьевой запас, его количество не превышает нескольких баррелей… — Толлер запнулся, потому что на ум ему пришла внезапная мысль. — А кстати, где станции? Надо их найти. Или они закованы в этот… — И сразу же в его голове закрутились следующие вопросы: какой толщины этот лед? На каком он расстоянии от корабля? И вообще какова ширина этой гигантской круглой пластины?

Последний вопрос застрял у него в сознании, заслонив собой все остальное. Вплоть до этого мгновения Толлер был захвачен открывшимся его глазам зрелищем и ни на секунду не задумывался о грозящей опасности. Он испытывал чувство удивления, восторга — но никак не угрозы. Теперь, однако, определенные физические факторы воздухоплавания начали приобретать прежнее значение — весьма насущное, если не сказать — жизненно важное…

Толлер знал, что атмосфера, окружающая две планеты, формой своей напоминает песочные часы, чья узенькая перемычка и формирует тот воздушный мост, которым пользуются небесные суда. Еще давным-давно было установлено, что кораблям следует держаться ближе к центру "моста" — иначе воздух становится таким разреженным, что человек начинает задыхаться от нехватки кислорода. По причине некоторой сложности проведения экспериментов в данной области пространства никто не знал, какова толщина слоя годного для дыхания воздуха, но даже по самым оптимистическим прогнозам он составлял не больше сотни миль в диаметре.

Загадочное море из пылающего под солнцем льда было абсолютно безликим и могло парить над судном неким "зонтиком" в десять, двадцать, сорок миль в поперечнике… Толлер понятия не имел, на сколько именно могло протянуться это гигантское озеро, но, по его прикидкам, оно занимало примерно треть видимого полушария, а это давало достаточно информации для элементарных подсчетов.

Беззвучно шевеля губами, он смотрел на сверкающий диск и в уме перемножал цифры. Жуткий холод, не имеющий ничего общего со стужей окружающей среды, охватил его, когда он наконец закончил расчеты. Если диск висит примерно на расстоянии шестидесяти миль от них — а это вполне допустимо, — тогда, по непреложным законам математики, он достаточно широк, чтобы блокировать воздушный мост между Миром и Верхним Миром…

— Сэр? — словно из иной вселенной донесся до него голос Стинамирта. — Сколько, вы сказали, от нас до этой льдины?

— Замечательный вопрос, — хмуро отреагировал Толлер, вытаскивая из ящика панели управления корабельный бинокль. Он навел его на диск, пытаясь рассмотреть хоть что-то вразумительное, но повсюду взгляд натыкался лишь на сплошной слой сияния. Солнце полностью ушло за диск, освещая громадный круг уже более равномерно и тем самым еще больше осложняя расчет расстояния. Толлер повернулся к поручням спиной, потряс головой, прогоняя зеленоватые искорки из глаз, и посмотрел на высотомер. До отметки абсолютной невесомости оставался зазор шириной в какой-то волосок.

— На эти приборы не следует так уж полагаться, сэр, — напомнил Стинамирт, не устояв перед искушением продемонстрировать свои знания. — Они были вымерены в мастерской, поэтому воздействие низких температур на пружину не учитывалось, и…

— Пощади меня, а? — взмолился Толлер. — Это очень важно — мне нужно узнать размеры этой… этой небесной штуковины.

— Можно подлететь к ней поближе и прикинуть, насколько она увеличилась.

— У меня есть идея получше, — покачал головой Толлер. — Пока я не уверюсь, что другого выхода нет, я назад не поверну, а следовательно, мы полетим к кромке круга. Его точный диаметр в милях вовсе не так важен. Самое главное — убедиться, можно или нет облететь это препятствие. Ты будешь управлять кораблем, или мне сменить тебя?

— Я бы не прочь немного попрактиковаться, сэр, — ответил Стинамирт. — Какой режим горелки?

Толлер нахмурился и про себя еще раз подосадовал, что до сих пор никто не изобрел достаточно практичный спидометр для небесных кораблей. Когда баллон начинает преодолевать сопротивление воздуха, опытный пилот может на глаз прикинуть скорость по ослаблению линя, но огромное количество исключений делает точное определение скорости судна невозможным. Для ученых умов Колкоррона задача изобретения надежного прибора не представляла особого труда, просто никогда не возникало нужды в подобном инструменте. Функции, исполняемые небесными кораблями, были достаточно просты: путешествовать вверх-вниз между поверхностью планеты и зоной невесомости. Такой полет обычно длился примерно пять дней в один конец, и плюс-минус несколько миль в час не играли роли.

— Установи два и шесть, — сказал Толлер. — Представим себе, что мы поднимаемся со скоростью двадцать миль в час, и будем на этом основываться.

— Но какова природа этой преграды? — изумился из-за спины Толлера посланник Кетторан. Он висел над каютой, одной рукой придерживаясь за бортик, а другой прижимая к себе одеяло.

Толлер хотел было попросить старика лечь и не переутомлять себя, ибо врач на базе прописал Кетторану полный покой, но затем ему пришло в голову, что в невесомости не имеет значения, в каком положении пребывает человек со слабым сердцем. Отдавшись на волю фантазий, он придумал новое использование той жалкой, маленькой группки станций обороны, крутящейся в зоне невесомости. Установить там хорошую систему обогрева, наладить снабжение кислородом, и они вполне могут служить своего рода санаториями для тех, кому прописан щадящий режим. Даже калеки могли бы…