Приют вечного сна - Антон Грановский

Возможно, среди записей путешественника есть строки о его семье. О жене, о детях. Или о любимой девушке. Судя по лицу (вспомнив о примерзших к посиневшей губе черных усах, Ульяна поежилась), парень был совсем не стар. И, возможно, хорош собой.

Натянув свитер и сунув ноги в меховые ботинки, Ульяна покосилась на дверь душевой, встала с кровати и осторожно двинулась к выходу. Затем мягко и бесшумно открыла створку, выскользнула в коридор и так же бесшумно притворила ее за собой.

Ульяна отлично помнила, что коробку с дневником путешественника командор сунул в большой холодильник, расположенный в кают-компании. Сразу, как только они вернулись из американской обсерватории. И, видимо, Беглов тут же позабыл о нем. Кому интересен какой-то там дневник, когда и так столько кровавых событий, а в кухонной морозильной камере – настоящий столетний труп.

Ох, мужчины, мужчины…

Коридор жилого сектора был освещен тусклыми дежурными лампочками. Продвигаясь по нему, Ульяна настороженно поглядывала на темные двери комнат, за которыми спали полярники. Свернув за угол, вспомнила, что придется пройти мимо кухни.

А там… Ульяна поежилась… Там лежит мертвец!

Что, если парень, запертый в морозильной камере, оживет? Или встанет бесплотным призраком и примется бродить по коридорам станции?

Трупы не оживают? Верно. Так же верно, как то, что люди не убивают себя и других людей просто так, без всякой причины. Не стреляют друг в друга из пистолетов, не бросаются друг на друга с ножами, не врезаются на снегоходе в стену. Нормальные люди не делают ничего такого. Но сотрудники полярной обсерватории сделали.

Внезапно Ульяне стало страшно. Она остановилась и перевела дух. Затем натужно улыбнулась. Вот так и становятся параноиками. Никаких призраков не существует! И даже если путешественник оживет, он не сможет выбраться из морозильной камеры, поскольку она заперта снаружи…

Успокоив себя подобным образом, Ульяна двинулась дальше. Однако где-то там, на самой изнанке души, остался неприятный осадок.

Вот и дверь кухни. Ульяна прошла мимо нее, внутренне сжавшись и затаив дыхание. Отлично, кухня позади. А вот и кают-компания…

Проскользнув в комнату, Ульяна слегка поежилась от теплой волны воздуха, обнявшей ее тело. Оказывается, угли в камине еще не потухли. Они слегка посверкивали в темноте, и это было чертовски приятно.

Ульяна двинулась было к холодильнику, но вдруг услышала легкий скрип и резко замерла. На мгновение ей показалось, что сердце ее остановилось. А потом мороз пробежал по коже, и сердце забилось так сильно, что стук его стал отдаваться в висках.

– Кто здесь? – громко проговорила Ульяна, не замечая, что пятится к двери. – Здесь кто-то есть?

– Есть, – ответили ей из темноты.

Зажглась настольная лампа, и Ульяна увидела сидящего в кресле у камина человека.

– Командор Беглов? Что вы здесь делаете? – удивленно спросила Ульяна.

Командор прищурил недобрые глаза:

– А вы?

– Я? Решила пройтись. У меня бессонница.

– У меня тоже. – Командор отпил из стакана, который держал в руке. Кусочки льда мягко стукнулись о толстые стеклянные стенки. – Присаживайтесь.

«Нет, я лучше пойду», – хотела сказать Ульяна, но передумала. Она уже успела успокоиться, и на смену страху пришло любопытство.

– А я вам не помешаю?

Командор качнул бородатой головой:

– Нисколько. Я не занят ничем важным. Просто сижу и пью бурбон. Присаживайтесь рядом.

Ульяна села в кресло и посмотрела на бутылку, стоявшую на столе.

– Это бутылка Антона?

Командор кивнул:

– Да. Он ее недопил и оставил здесь. Утром, конечно, спохватится, но будет уже поздно.

Ульяна нахмурилась и тихо спросила:

– Антон алкоголик?

Беглов отрицательно покачал головой:

– Нет. Просто ему скучно. Его вахта практически закончена, осталось только сесть на самолет и улететь домой.

Командор отпил из стакана. Ульяна посмотрела на его широкую черную бороду и спросила:

– А вы?

– Что я?

– Вы тоже скучаете на станции?

Беглов прищурил темные глаза и усмехнулся:

– Нет, мне здесь не скучно. Я люблю станцию и могу жить здесь годами.

– А как же Большая земля? – с любопытством спросила Ульяна. – Вас разве никто там не ждет?

Командор сдвинул брови, посмотрел на стакан и сказал:

– Похоже, что нет.

– А жена? У вас на пальце кольцо. Вы женаты, или носите его для красоты?

Беглов посмотрел на Ульяну и холодно проговорил:

– Официально я женат.

– «Официально»?

– Между нами давно уже не осталось ничего общего. Дочка поступила в гуманитарный колледж и уехала из дома. Мы с ней редко видимся. А дом у нас большой. Можно три дня ходить из комнаты в комнату и ни разу не встретить друг друга. Впрочем, моя жена редко выходит из своей спальни.

– И все же вам придется туда вернуться.

– Да. Придется.

– После того что случилось на американской станции, вы будете нарасхват. Одних интервью придется дать не меньше сотни. Люди будут смаковать эту историю не меньше полугода.

– Правда? – Беглов чуть прищурился. – Всего полгода?

– Потом появится другая история, и о нашей все забудут, – объяснила Ульяна. – На планете постоянно что-нибудь случается. Падают самолеты, тонут подводные лодки, происходят землетрясения и извержения вулканов. Это давно уже никого не шокирует. Люди ко всему привыкли. Нынешние обыватели, слушая репортаж о катастрофе, которая унесла жизнь сотен людей, не отрываются от тарелки с супом.

Беглов взглянул на Ульяну с интересом.

– Вы говорите как опытная, повидавшая виды женщина, – сказал он. – А ведь вы совсем еще девочка.

– Не такая уж и девочка, – поморщилась Ульяна. – Мне вот-вот стукнет тридцать. Для женщины это возраст зрелости.

Командор улыбнулся.

– Вот как? Надо запомнить. А в каком возрасте наступает зрелость у мужчин?

– Ни в каком. Мужчины не взрослеют. Они до самой смерти остаются глупыми мальчишками.

Беглов внимательно на нее посмотрел.

– Возможно, я глуп, но мне хватает ума, чтобы не поверить в вашу байку о бессоннице, – сказал он вдруг. – Зачем вы сюда пришли, Ульяна? Зачем пробрались в кают-компанию ночью?

Ульяна смутилась. Несколько секунд молчала, пытаясь сообразить, что будет выгоднее – сказать командору правду или наплести ему какой-нибудь чуши? Потом кивнула и тихо проговорила: