Драма династии Стюартов - Людмила Ивонина

Бекингем с первого взгляда пришел в восторг от 24-летней жены Людовика Анны Австрийской и, игнорируя этикет, шокировал французский двор откровенными и настойчивыми ухаживаниями за королевой, ответившей ему взаимностью. Обмены взглядами, платками, записочками, постоянные приглашения на танец — это разворачивалось на глазах у всего двора. Казалось, влюбленные совсем потеряли остатки бдительности и разума. Их сближению способствовала подруга королевы герцогиня де Шеврез, в роскошном дворце супруга которой неподалеку от Лувра остановился англичанин. Французский историк Г. Аното посвятил перипетиям романа Бекингема и французской королевы целую главу своего многотомного труда о Ришелье. Но более всего эта история известна широкому читателю в описании А. Дюма-отца.

Тайное всегда становится явным. Любовь Анны больше раздражала даже не самого короля, а вездесущего кардинала Ришелье, шпионская сеть которого превосходила подобные во многих странах Европы. Сам влюбленный в королеву, первый министр раньше всех узнал о ее связи с английским герцогом и представил королю необходимые доказательства. Супружеские отношения между Людовиком и Анной оказались на грани разрыва. А Бекингем с Генриеттой-Марией благополучно взошел на борт корабля, отплывающего в Англию. Была ли то всепоглощающая страсть или политическая месть со стороны английского министра, гордыня которого была попрана дипломатической неудачей? Скорее, и то, и другое. В любом случае уже 20–30 лет спустя любовь английского герцога и Анны Австрийской превратилась в легенду.[91]

Юная королева прибыла в Дувр 12 июня. Следующим утром, 13 июня, там же состоялась ее встреча с мужем. Забыв о протоколе, Генриетта-Мария бросилась к его ногам, произнесла приветственные слова и разрыдалась. Когда Карл поднял ее и заключил в объятия, французская принцесса с облегчением вздохнула: она достигала ему плеча, хотя в нем было всего пять футов четыре дюйма (162 сантиметра). Рост принцессы всегда доставлял ей неудобства в общении с другими мужчинами. В тот же день в Кентербери пара провела брачную ночь. Утром Карл был весел, а Генриетта-Мария казалась нездоровой и печальной. Как видно, брак осуществился без особой страсти.

Как и многие другие невесты, французская принцесса приехала в Англию с надеждами на любовь и счастье. Пышная свадьба, дворцовые интриги, политические распри, семейные раздоры и сладкие примирения… Мог ли кто-нибудь предвидеть, какие испытания обрушатся на Карла и его жену-француженку? И не сама ли она вызвала многие невзгоды, выпавшие на долю королевской семьи?

По сути, духовно и физически пятнадцатилетняя Генриетта-Мария, младшая из детей Генриха IV Бурбона и его второй супруги Марии Медичи (1609–1669), получившая прозвище «маленькая королева», не была подготовлена к браку. Миловидная, но худенькая, небольшого роста, неразвитая, она не была полностью готова к интимной жизни. Английская королева еще нередко брала в руки куклы, хотя имела сильный характер и стремилась настаивать на своем. Ее нельзя было назвать красавицей, но, судя по выражению ее лица на портретах Ван Дейка, она была умна и решительна. Это подтверждают и современники. Первые три года жизни на Альбионе стали для нее сущим мучением: то Бекингем раздражал ее своим влиянием на Карла и зачастую дерзким обращением со своенравной девчонкой, ставшей с некоторых пор его госпожой; то французская свита подчеркивала грубость и безвкусие англичан по сравнению с ее соотечественниками, напоминая тем самым о родине. На первых порах, привезя с собой целый штат прислуги и священников, Генриетта-Мария игнорировала английские законы и обычаи. Королеве понадобилось прожить на Альбионе 25 лет, прежде чем она написала свое первое письмо на английском языке. Вместе с тем она была в достаточной мере интеллектуально развита, любила искусство, танцы, писала стихи. Неутомимая в развлечениях, она была вспыльчивым, но добрым и отзывчивым ребенком. Впрочем, Генриетта-Мария и ее брат Гастон легкомысленно относились к урокам своего наставника, одного из образованнейших людей Франции Франсуа Савари де Брева, некогда бывшего посланником при дворе турецкого султана. Позднее королева неоднократно высказывала сожаление, что ее знакомство с историей Англии оставляло желать лучшего. В Англии ее не любили, ибо считали, что ее пристрастие к католицизму настраивает подданных против короля. 5 февраля 1626 года Карл был коронован в Вестминстерском аббатстве, но один, без жены, поскольку Генриетта-Мария отказалась участвовать в ритуале коронации, проводимой англиканским священником, чтобы это не расценили как принятие ею религии, к какой она не принадлежит. И на хоры Вестминстерского аббатства Карл взошел в сопровождении Бекингема.[92]

Любил ли король свою королеву? Определенно можно дать положительный ответ. Поначалу он был к ней не столько равнодушен, сколько раздражен ее подростковым поведением, но со временем, после смерти Бекингема, их союз стал одним из самых образцовых в истории европейских династий. 9 января 1631 года Бен Джонсон представил королю маску «Торжество любви в Каллиполисе» (Love’s Triumph through Callipolis), написанную в неоплатоническом духе. Это был настоящий миф о королевской верности и «героическом эротизме», единстве и любви коронованных супругов, где Карл предстает как активный и способный любовник, сексуальное удовлетворение которого связано с государственным интересом.[93] Правда, Джонсону, в жизни которого со смертью короля Якова начался долгий период лишений, эта маска не помогла. Его осаждали кредиторы (только между 1626 и 1634 годом на него было подано по крайней мере шесть жалоб), и к тому же разбил паралич. Карл остался к его творчеству равнодушным, а его новые пьесы проваливались на сцене и подвергались жестоким насмешкам литературных противников. В августе 1637 года Джонсон скончался в возрасте 65 лет. Надпись на его могиле на Вестминстерском кладбище гласит: «О, несравненный Бен Джонсон».

Главной причиной разногласий между супругами в первые годы их совместной жизни, получившей резонанс во всей Англии, был религиозно-политический вопрос. Молодая королева прибыла в Англию в расположении духа, более подходящем для миссионерки, нежели новобрачной. Дав Генриетте-Марии разрешение на брак с еретиком, Папа Римский убедил ее, что она должна стать второй Бертой, французской принцессой, чей брак с королем Кента Изельбертом тысячелетием раньше открыл путь для обращения Англии в католичество. То же самое говорила дочери и Мария Медичи. Но цель французской дипломатии отнюдь не состояла в распространении католицизма в Англии: Ришелье понимал, что это невозможно, и намеревался с помощью брака заставить Англию идти в фарватере своей политики и облегчить участь рекузантов. Не зря перед отъездом на Альбион кардинал заметил Генриетте-Марии: «Теперь вы английская королева и должны служить интересам Англии, но не забывайте, что мы заключили этот союз во благо обеих корон».

В середине июня 1625 года королева попросила супруга вступиться за английских католиков. Карл опасался римского влияния на Англию, но особенно не притеснял католиков у себя в стране, чтобы уравновесить ими крайних протестантов-пуритан. В соответствии со своей религиозной политикой он выпустил прокламацию об уничтожении законов против рекузантов, но в то же время приказал преследовать их, если они не будут себя вести согласно общему закону. Из тюрьмы были освобождены католики, осужденные за религиозную деятельность, но чуть позже, в конце 1625 года, король разрешил размещать войска на постой в домах рекузантов и, более того, конфисковать у них оружие. «Я желаю мира с женой, но буду действовать в соответствии с моими интересами», — писал он Бекингему в ноябре 1625 года. Эти интересы противоречили интересам Франции, и французский посол неоднократно выражал неудовольствие по поводу невыполнения условий брачного договора.[94]