Пособие для рыцаря - Николай Космич

Тот вышел из-за стойки и быстро подошел к нужному столику.

— Скажи, Армандушка, сколько лет я тебя знаю?

— Не меньше десяти, — сразу ответил тот, и Майку показалось, что он далеко не впервые произносит эту фразу.

— Не меньше десяти! — повторил здоровяк. — Я с давнего времени частенько здесь бываю. И никогда не слышал из уст Арманда грубостей к постояльцам! Он всегда добр и услужлив. Сколько помню этот трактир, всегда Армандушка здесь, на своем рабочем месте, за родной стойкой. И вообще, он самый лучший трактирщик во всем Сиенсэле!

— Спасибо, — почти шепотом произнес Арманд. Каких только пьяных речей ему не приходилось выслушивать за время работы в родном трактире, но все же последние высказывания здоровяка всерьез растрогали его, и он покраснел. А случайный знакомый Майка вдруг снова ударил кулаком по столу и закричал:

— Музыку!

Двое музыкантов, сидевшие в углу и тихо наигрывавшие какой-то мотив, крепче сжали в руках свои инструменты и заиграли громко и весело. Быстрее застучали и палочки по барабану, а барабанщик слегка подрыгивал и с удовольствием выкрикивал подбадривающие фразы, призывая всех танцевать. Здоровяк с трудом встал из-за стола и пустился в пляс. От тяжелых шагов в трактире сотрясались стены, а глухой залп смеха проносился по залу всякий раз, когда пьянчуга задевал своей неказистой фигурой столы и стулья.

— Э-эх! — беззаботно покрикивал он, продолжая грохотать ногами по деревянному полу и радовать зрителей — Я просадил все деньги, и мне не за что жить следующий месяц. Но я живу под покровительством великого императора Арманда Лирийского! Слава империи во все времена!

Близилась ночь. Шум в трактире постепенно стал утихать, люди, его создававшие, расходились по своим комнатам, либо покидали заведение. Юная Аделина живо убирала со столов, а уставший трактирщик осторожно хлопал по щекам заснувшим на стульях посетителям. Полусонные музыканты тихо наигрывали грустную протяжную мелодию, а барабанщик небрежно постукивал пальцами по своему барабану. Такая атмосфера не могла не навести сон на уставшего с дороги Майка, и вскоре он удалился в свою комнату.

Еще вечером отец Илларион договорился с одним извозчиком, остановившимся на ночь в трактире, об утренней поездке в сторону Дитмонда. Тот направлялся в столицу империи, но обещал высадить учителя и ученика недалеко от города, на развилке дорог. Лишь только рассвело, как путники, поблагодарив трактирщика за предоставленный отдых, вышли из заведения и направились к повозке, где их уже ждал извозчик.

Большую часть пути все трое хранили молчание. И лишь время от времени между монахом и извозчиком завязывались разговоры о здешних местах, но в определенный момент они прерывались, и молчание вновь воцарялось над мчащейся меж лесов телегой. По мере приближения к Дитмонду на дороге стали появляться люди. Это были путники, идущие от города и к городу. Пару раз мимо телеги проносились всадники: солдаты имперской армии, патрулирующие северные дороги, почтовые курьеры и иные граждане империи. Местность оживала, чувствовалось приближение к цивилизации. Среди прохожих Майку снова мерещилась загадочная фигура. Ему снова и снова казалось, что за ним кто-то следит, но, в очередной раз оборачиваясь, он не замечал ничего, кроме пустой лесной дороги. Однако странное чувство не покидало его до самого города.

Наконец извозчик остановил своих лошадей и, с сожалением разведя руки в стороны, предложил пассажирам сойти. Последние горячо поблагодарили человека, сэкономившего им время, а тот повернул скакунов и помчался в Мелиту. К Дитмонду путники подошли еще до полудня. Монах был доволен тем, что успеет сделать свои дела в городе еще при свете дня. Майк же был рад тому, что сегодня ему не пришлось потратить целый день на изнурительный переход. Однако хорошее настроение ученика омрачил один неприятный инцидент.

Когда путники подошли к стенам города, Майк снова заметил человека, облаченного в темную походную мантию. Странное чувство овладело им, и он набросился на прохожего со словами:

— Кто ты такой?! Почему преследуешь меня?!

Человеком в мантии оказался юноша лет восемнадцати, покидающий Дитмонд. Ученик настолько сильно потряс прохожего за плечи, что походная сумка выскользнула у того из рук и оказалась на дороге. Однако тот не вымолвил и слова, лишь пронзая обидчика недоуменным взглядом. Но вдруг Майк опомнился. В одно мгновение лицо его залилось краской стыда, ведь он понял, что, руководствуясь слепыми догадками, набросился на совершенно невинного человека.

— Прошу простить меня, — еле слышно промолвил он, обращаясь к пострадавшему юноше. — Видимо, я обознался…

Крайне удивленный произошедшим, отец Илларион только сейчас подошел к двум молодым людям. Монах отвел в сторону своего ученика. В ответ на строгий взгляд учителя из уст Майка донеслась одна лишь фраза:

— Простите, отче.

Как и ожидал гость из прошлого, Дитмонд предстал пред ним в типичном средневековом стиле. Людские жилища раскинулись вокруг центральной площади и по обеим сторонам большой улицы. Создавалась впечатление, будто много лет назад этот город был построен прямо на дороге, которая впоследствии и стала его главным проспектом. На площади располагались важнейшие городские сооружения: храм Трех Божеств и рынок. А отсюда многочисленными кривыми улочками во все стороны поплыл остальной город. Узкие, извилистые, они охватывали Дитмонд своей паутиной, соединяясь, пересекая друг друга, кое-где образуя небольшие площади. Все это представляло собой целый лабиринт, в котором мог запросто заблудиться приезжий. И это при том, что Дитмонд был совсем небольшим: здесь не проживало и тысячи человек. Графский замок располагался на окраине города, был хорошо укреплен и обнесен отдельной стеной. Первый город, представший пред свежим взором Майка, оставил довольно приятные впечатления. Тихий, уютный и при этом хорошо укрепленный, он был возведен в истинных традициях Средневековья — эпохи, не известной современнику, но имевшей место на Земле много-много лет назад.

Учитель и ученик остановились перед одним из шикарных дитмондских особняков.

— Вот мы и добрались до места, — объявил Илларион. — В этом доме живет Альдар Берен — сильный маг, известный и влиятельный человек, мой давний знакомый.

Спустя минуту гости были впущены в дом и проведены слугой в приемную хозяина. Вскоре к ним вышел и сам Альдар Берен. Это был высокий худощавый мужчина в дорогом костюме и со старательно зачесанными назад седыми волосами. Лет ему было примерно столько же, сколько и отцу Иллариону, и смотрели они друг на друга так, будто давно знакомы. Старые друзья на мгновение слились в горячих объятиях, после чего монах представил магу человека, вместе с которым переступил порог его дома. Илларион назвал Майка своим учеником, и Альдар Берен приветливо пожал ему руку и предложил все удобства комнаты для приемов. Друзья же шумно удалились в кабинет, когда монах намекнул о серьезном разговоре наедине.

Интерьер особняка был богат и красив. Своеобразная конструкция дома, состоящая из двух пересекающихся арок, наполняла естественным светом все пространство дома. Большие окна, украшенные растительным орнаментом, казалось, ловили собой солнечные лучи, чтобы отдавать их на пользу хозяевам дома. Почти вся мебель в комнате для приемов была отделана декоративной резьбой и украшена разнообразным орнаментом, начиная от переплетенных ветвей винограда и заканчивая листьями дуба и чертополохом. Стены скрашивались роскошными гобеленами, а столы и тумбы дополнялись разнообразными статуэтками, канделябрами и иными украшениями. Рядом с креслом, где расположился Майк, стоял красивый столик легкой конструкции. Он был уставлен какими-то стеклянными колбами, всевозможными ступками, различными предметами, переполненными магической энергией. Вероятно, здесь экспериментирует сам Альдар Берен, хотя в доме настоящего мага, несомненно, должна быть и отдельная лаборатория. Рассматривая странные магические принадлежности и ингредиенты, Майк заметил, что в столе приоткрыта створка. Сосредоточившись, ученик поднял руку и направил ее на открытую створку — спустя мгновение та медленно закрылась, и в приемной воцарился идеальный порядок.