Тени и солнце - Доминик Сильвен

Ингрид его утихомирила, отсчитав ему пятьсот долларов, потом попросила рассказать обо всем поподробнее.

– Когда я пришел в тот вечер по указанному адресу, уже стемнело. Меня оглушили. Очнувшись, я обнаружил, что меня ограбили и бросили неведомо где.

– Вы видели нападавшего?

– Нет, он знал свое дело, к тому же вколол мне наркотик. Нашел все необходимое у меня в чемоданчике.

– Вы в полицию обращались?

Врач оглушительно захохотал:

– Я из Сенегала, а местная полиция любит обирать иностранцев. Так что я взял за правило решать проблемы без нее. Снова отправился по тому адресу, прихватив с собой коллег-медиков. Никто нам не ответил. Я сделал вывод, что меня специально заманили в этот стоящий на отшибе заброшенный дом – идеальное место, чтобы ограбить врача. И ты будешь убеждать меня, Кумба, что не имеешь к этому никакого отношения?

– Даю слово.

– Мне знакомо твое имя…

– Я сказитель. Меня знают дети.

– Да, вспомнил. Мой сын о тебе говорил. Он обожает твои истории. Надеюсь, ты сейчас не очередную сказку рассказываешь?

– Может, потом расскажу. Из тебя получится интересный персонаж. Ограбленный доктор с характером.

– А пока что нельзя ли узнать, во что вы меня втянули?

– Когда все утрясется, я вернусь, Н’Диоп, и все тебе объясню. Даю слово. Как бы то ни было, теперь ты знаешь, кто я, и запросто меня найдешь.

– Ладно. А теперь уходите, меня пациенты ждут. Настоящие.

Леонтену пора было возвращаться на работу. Ресторан в “Кинго” уже открылся.

Они доехали до Трейшвиля, и Ингрид попросила Кумбу подождать ее в “крайслере”.

Салиф Кейта. “Мне будет тебя не хватать”. Ей нравилась эта песня. На танцполе уже слились в объятии три пары. Следуя за Леонтеном, Ингрид сделала несколько танцевальных движений и напомнила, что он обещал одолжить ей свое оружие. Он потер лицо ладонями:

– Тимоти мечтает заполучить тебя снова в “Калипсо”. Ингрид, твое дело – быть на сцене и очаровывать публику, а не мотаться по неспокойному городу. Типы, напавшие на вас, – бандиты, а не Village People[21].

– Да знаю я…

– Может, ты рассчитываешь, что старый Кумба тебя защитит? Напрасно. И куда же ты намылилась сегодня вечером?

– В дом, где скрывался Марс.

– Для чего тебе это?

– Я пока на шаг впереди французской полиции. И хочу этим воспользоваться.

– А вдруг твой приятель виновен? Ты не подумала об этом?

– Саша не виновен.

– Тот, кто сказал, что любовь слепа, был наблюдательным человеком.

– К любви это не имеет никакого отношения. Мы давно расстались.

– Если бы тебе пришлось воспользоваться моей пушкой, вскоре вышли бы на меня, и тогда конец моему бизнесу. Я двадцать лет на него положил. И речи не может быть о том, чтобы пожертвовать им…

– …ради такой девушки, как я?

Она подумала, что надо бы позвонить Тимоти Харлену. Может, он сумеет уговорить своего африканского друга? Да нет, не получится. Напрасная надежда. Леонтена уломать не так-то просто. “Я двадцать лет на него положил”. И Леонтен, и Карен – все думают только о себе…

– Ты хорошая девочка, но вытворяешь черт знает что. Возвращайся-ка со своей подругой во Францию. Так будет лучше, поверь.

Она с трудом удержалась, чтобы не выругаться, и вышла из клуба. Кумба смотрел на звезды, прислонившись к машине. Никто не хотел помогать ей, кроме этого старика.

– Где находится убежище?

– В Аттекубе, около леса Банко.

Он указал ей дорогу через северные районы, мимо стройки, к границе города, где начинался национальный парк.

Дом стоял на вершине холма. Наверное, к нему раньше примыкал сад, но его поглотила дикая растительность. Ингрид сначала ехала на “крайслере” по тропе. Когда полоска голой земли растворилась в зарослях, они бросили машину и оставшиеся тридцать метров прошли пешком в сопровождении оглушительного стрекотания цикад.

Карманный фонарик Ингрид осветил покрытые ржавчиной мотыгу, лопаты и механическую газонокосилку. Ключ висел у Кумбы на поясе, он открыл дверь, дернул рубильник. На втором этаже постели убраны, порядок идеальный. В спальне Марса в полотняном мешке – мужские вещи и путеводитель по Квебеку, изданный “Лоунли Планет”.

– А паспорта нет?

– Я сжег его, чтобы полиция не нашла.

– В нем стояла виза?

Кумба задумался, потом сказал, что, кажется, канадская виза там была.

Значит, бывший дивизионный комиссар решил начать жизнь заново в Квебеке под чужим именем. Оставалось всего несколько дней. Карен, вероятно, туда и уехала, но теперь это не имело никакого значения. Она прямо сказала, что помогать Саша не будет. Ингрид обшарила все комнаты, не найдя ничего интересного, спустилась на первый этаж, заметила бутылку виски на рабочем столе и два чистых стакана на сушилке.

– Вы с Марсом?

– Нет, я не пью крепкого.

Она снова включила фонарик, чтобы осмотреть кухню. Кафельный пол сверкал чистотой. Марс погиб в сезон дождей, а его посетитель мог пройти к дому только по тропинке. Наконец она заметила крошечное коричневатое пятнышко около холодильника и несколько точно таких же внизу двери.

– Кровь?

– Вполне возможно, – согласился Кумба.

– Ваш друг собирался уезжать, вещи были сложены, дом прибран. Он, наверное, хотел попрощаться с вами утром. Но накануне кто-то пришел. Кто-то, кому он сам открыл дверь и налил виски. Кто-то, кому он доверял. Человек сильный, потому что Марс тоже был сильным, и они боролись.

– Лжедоктор?

– Почему бы нет?

– Но этот человек вылечил Карен.

– Марс мог открыть ему. Разве можно не доверять человеку, который спас вашу жену?

Пол вымыли, но не так тщательно, как следовало. А что если это кровь нападавшего? Можно сделать анализ ДНК. Она соскребла частички перочинным ножом и опустила их в пакет, который протянул ей Кумба.

Они сели по обе стороны кухонного стола, и он рассказал Ингрид свою историю.

– Во времена Мобуту я работал в Центральном банке в Киншасе. Высокопоставленные лица расхищали крупные денежные суммы. Мы с одним моим коллегой услышали разговор, который не должны были слышать. Вследствие чего мой товарищ погиб при странных обстоятельствах. Марс служил начальником службы безопасности французского посольства, где работала моя жена. Она попросила его о помощи, и он без колебаний сам перевез в Кот-д’Ивуар нас вместе с нашими четверыми детьми, где жила моя сестра, вышедшая замуж за ивуарийца.