Хроники Престижного района - Светлана Гершанова

— Нет, у меня не было такой возможности. И как вы думаете, они бы допустили? Вот и я так думаю.

— Какие у тебя планы на жизнь?

— Какие сейчас могут быть планы? В университет после спецшколы не возьмут.

— Ты ошибаешься. Ответил перед законом, и чист.

— Это теоретически. И жалко тратить пять лет, стоящей работы всё равно не будет. Связей у моих родителей никаких. Да разве они воспользовались бы, не то воспитание. Так что пойду помощником к дяде Гургену.

Всё шло не так. Он должен был каяться, уверять, что это была ошибка. И тогда судье легко смягчить наказание.

Но мальчишка упорно твердил — виноваты вы, взрослые. Выстроили такие стены вокруг — не пройти, только перемахнуть. Честные, порядочные люди не могут жить, только выживать, работая на износ. При всём желании не могут позволить ни себе, ни ребёнку того, что он видит рядом.

Ну и получайте!

Судья была женщиной. Приговоры подросткам выносила щадящие, старалась не ломать жизнь в самом начале. Только, если перед ней был законченный негодяй.

Этот не тянул на негодяя. Но каяться явно не собирался.

Она чувствовала, что сорвётся, покажет этому храбрецу, кто здесь главный, посадит по полной. А нельзя.

— Слово прокурору.

— Ваша честь, я считаю, что подсудимый случайно попал в эту компанию и опасности для общества не представляет. Но преступление он совершил, и заслуживает наказания.

— Господин защитник!

— Ваша честь, по моему мнению, необходимо учесть смягчающие обстоятельства. Во-первых, явка с повинной. Вполне осознанный мужественный поступок. И, во-вторых, мотивы преступления. Семья бедствует. Он же не сразу ввязался в это дело. Пробовал зарабатывать, развозил пиццу. Но это были копейки. Предложили хороший заработок, он и ухватился. Что мы можем в качестве заработка сейчас предложить подростку?

И чтобы не быть изгоем в элитной школе, нужны немалые деньги. А тут — жизнь в недостроенном доме, рядом с элитными. Подростковый максимализм!

Я просил бы, Ваша честь, назначить ему наказание, не связанное с лишением свободы.

— Представитель опеки, вам слово.

— Ваша честь, мы обследовали жилищные условия мальчика. Всё, что он здесь говорил, правда. И про кухню, и про нарисованную спальню родителей. И что они в первую очередь стараются именно мальчику создать нормальные условия жизни и учёбы. Зря ты так про опеку, Артём. Всё, что мы делаем — в интересах ребёнка. Никто из нормальной семьи детей не забирает. А у тебя прекрасная семья. Ваша честь, если я имею право высказать своё мнение, обычно я этого не делаю. Я бы хотела попросить вас назначить наказание, не связанное с лишением свободы. Он получил хороший урок. О родителях я уже не говорю. Простите меня…

— Спасибо. Ваша позиция понятна. Артём, тебе последнее слово.

— Ваша честь, я признаю свою вину и готов принять любой приговор. Я очень виноват и перед родителями. Я не знаю, что сделать, чтобы они не переживали за меня, знали, что я не сломаюсь, вынесу всё. Как им помочь это вынести!

— Суд удаляется для принятия решения.

Объявили перерыв. Все ждали приговор.

И он прозвучал:

— Широкова Артёма Борисовича признать виновным по статье 228 Уголовного кодекса. С учётом смягчающих обстоятельств, явки с повинной, сотрудничества со следствием, назначить ему наказание в виде заключения в спецшколу сроком на два года.

Артём замер.

И, после паузы:

— На основании части 1 статьи 73 Уголовного кодекса наказание считать условным. Руководству школы никаких взысканий на Артёма не налагать. За свою вину он уже наказан судом.

Мама плакала, не вытирая слёз. Отец дрожащими руками поправлял очки.

Луиза приоткрыла дверь, самую щелочку, и услышала приговор.

— Условно, вы слышите, условно! И это слово прокатилось по коридору. Все вздохнули облегчённо.

А в зале суда продолжался процесс.

Судья обратилась к мальчику:

— Я хочу сказать тебе, Артём. Начинать надо с себя. Если люди воруют, это не значит, что и тебе можно. Зла в мире хватает, и не надо его приумножать. Добра — больше, только оно не на виду. И честных людей значительно больше, но они не кричат о своей честности!

Есть хорошая формула — я в этом не участвую. Не лгу, не подличаю, не хожу по головам. Не причиняю вреда ни людям, ни природе. Веду себя так, чтобы не создавать лишних проблем близким, у них и так — выше головы.

Общество, оно дискретно, состоит из отдельных людей. И чем больше будут говорить себе самому — я в этом не участвую! Не выбираю лёгких путей, не беру взяток, но и не даю. Зарабатываю деньги своим трудом, а не жду, что их принесут мне на блюдечке с голубой каёмочкой, тем чище будет жизнь.

Подумай над этим. Не всё зависит от тебя, но многое. От твоего настроя, трудолюбия. От того, могут ли окружающие тебе доверять, полагаться на твоё слово.

И я очень надеюсь, что в эти два года ты не наделаешь глупостей. Если сорвёшься — к любому сроку они прибавятся. Ты меня понимаешь?

— Да, Ваша честь.

— Я могу быть уверенна, что не ошиблась, оставив тебя на свободе?

— Да. Спасибо. Я подумаю над тем, что вы сказали.

— Заседание окончено.

Первой его обняла мама, лицо её было залито слезами. Отец растерянно стоял рядом. Стайка ребят — в двух шагах. Улыбались, ждали, когда мама разомкнёт руки на его спине. Оля стояла особняком, всхлипывала и вытирала слёзы.

Всё это останется в памяти навсегда. И взрослая мысль — две женщины плачут обо мне…

Он сам обнял отца. Тот похлопал его по спине:

— Ты стал совсем взрослым!

— Станешь тут, — наконец улыбнулся Артём.

Потом его обнимали одноклассники. Олю он обнял сам, на секунду. И сразу опустил руки.

— Я тебе позвоню, как только всё уляжется, хорошо?

— Конечно!

— Мам, а дедушки нет? Они здоровы с бабой Таней?

— Они не знают, и не надо. Бабе Вере, особенно.

— Она как раз всё знает, меня же возили к ней на следственный эксперимент, надо ей позвонить, что я свободен. И от стариков не скроешь — камеры, журналисты… Господи, какое счастье! Только дошло. Не ожидал, совсем не ожидал.

— Никто не ожидал. Пронесло, просвистело у виска, — сказал отец. Он держал Артёма за плечо, будто не веря, что он рядом, а не в камере.

Назавтра появился в кабинете директора школы. Они познакомились, когда школа была ещё даже не в проекте, в эскизах.

Виделись, когда проект был в работе, на открытии школы три года назад. И Артёма он привёл в эту свою школу, когда жили ещё у ВДНХ.