Орел или решка? - Джеймс Бейли

том, что в Лондоне, с учетом тех 650 000 зрителей, которые приехали посмотреть на марафон, шансы найти потерянную девушку и встретить настоящего единорога приблизительно равны.

– Прости, я еще даже не поздравил тебя, – извиняюсь я перед Джесси, когда мы поднимаемся по каменным ступеням. Так был занят собой, что украл ее важный момент.

– Все в порядке, ты и так достаточно наслушался моих разговоров о марафоне за последние несколько месяцев. Это гораздо важнее.

– Простите, а где «Подсолнухи» Ван Гога? – спрашиваю я одного из добровольцев, патрулирующих зал.

– В 44-м зале, так что идите прямо, а потом направо.

Когда мы идем по галерее, высматривая ее, это похоже на дежавю. Но на этот раз я знаю, где она будет.

Она будет ждать меня у «Подсолнухов».

Я иду по ламинированному полу и, когда толпа редеет, наконец замечаю картину. Оттенки светящейся желтой краски завораживают меня… Отрываюсь от картины и оглядываю зал.

Где она?

Мы ходим из зала в зал.

Она должна быть здесь.

– Может, присядем и подождем? – предлагает Джесси, уже почти неспособная ходить.

Садимся в кожаные кресла, наблюдая за бесконечным потоком людей, которые пришли полюбоваться картинами. Мы ждем и ждем, но она не появляется. Джейк пишет, что ему тоже не повезло.

– Я уверена, что, даже если мы не найдем ее сегодня, ты сможешь найти ее в интернете. Она рассказала что-нибудь, что могло бы помочь ее найти? – Джесси пытается поднять мне настроение.

Пытаюсь сосредоточиться, но все как в тумане. Я вспоминаю ее улыбку и мерцающие карие глаза, но ничего такого, что помогло бы ее разыскать.

– Она англичанка? Какой у нее был акцент? – Джесси пытается помочь мне.

– Да, она англичанка, но у нее не было особого акцента. Погоди, она сказала, что из Лондона.

– Она сказала, где работает?

– Да, упомянула, что сейчас работает за границей в книжном магазине неподалеку от того места, где находится другая картина Ван Гога «Подсолнухи».

– Прекрасно. Значит, мы знаем, где она живет. Это большая подсказка. Где находится другая версия «Подсолнухов»?

Мы выжидательно смотрим друг на друга: приличная команда знатоков должна знать ответ.

Мы действительно можем опозориться на телевидении.

Джесси тянется к телефону, отмахивается от потока поздравительных сообщений и гуглит «Подсолнухи».

– Ты в курсе, что он нарисовал несколько версий «Подсолнухов»? – Джесси разбивает мне сердце.

Это будет не так просто.

– Сколько их там? – спрашиваю я, боясь услышать ответ.

– Двенадцать.

Двенадцать!

– Нет, погоди, тут две разные серии картин, – она начинает читать вслух. – Первая серия, выполненная в Париже в 1887 году, изображает цветы, лежащие на земле, в то время как на картинах из второй серии, выполненной годом позже в городе Арль, букет подсолнухов в вазе. Так что нас интересует вторая серия, там подсолнухи такие же, как на этой картине.

Я смотрю на Джесси, пытаясь переварить информацию: во второй серии оказалось семь картин.

По крайней мере, это лучше, чем двенадцать.

– Подожди секунду, – Джесси продолжает читать, теперь почти шепотом. – Одна картина погибла при пожаре во время Второй мировой войны, и еще одна находится в частной коллекции, так что у нас осталось всего пять.

Еще лучше.

– А те четыре картины случайно не в одной галерее? – с надеждой спрашиваю я.

– Нет… к сожалению, нет. На самом деле они даже не в одной стране. Итак, одна здесь, в Лондоне… и есть другие – в Амстердаме, Мюнхене, Филадельфии и Токио.

Филадельфия? Токио?

– Мы хотя бы сузили круг поисков до четырех городов.

– Да, но это не самые маленькие города в мире. Одному богу известно, сколько в Токио книжных магазинов!

– Все в порядке. У нас хотя бы есть зацепка… Слушай, мне надо пойти прилечь, если ты не против. Но можешь остаться, если хочешь, – извиняется Джесси, глядя на часы. Она уже с ног валится от усталости.

– Нет, пойдем. Она не придет. Спасибо, что подождала ее вместе со мной.

– Уверена, что мы ее найдем, – оптимистично заявляет Джесси.

Я в последний раз оглядываю зал и «Подсолнухи».

– Очень на это надеюсь.

Глава 14

Когда я окончил школу, то представлял себе, что мое возвращение туда будет триумфальным. Ликующая толпа выкрикивает мое имя, лимузин высаживает меня у входа… Вместо этого на встречу выпускников я направляюсь на пассажирском сиденье маминого «Форда-Фиесты».

Я уже несколько недель с ужасом жду этого дня. Не потому, что я ненавидел школу. Совсем наоборот: мне там так нравилось, что иногда я задаюсь вопросом, не были ли это лучшие годы в моей жизни. Тогда было намного проще: не приходилось самому принимать важные решения, все было заранее спланировано. Самой большой проблемой было обогнать других по дороге в столовую или решить, в чьей футбольной команде играть на перемене… Я боюсь возвращения в школу, потому что мне абсолютно нечего предъявить за эти десять лет.

С того момента, как папа открыл приглашение и приколол его к календарю, не было никаких шансов его проигнорировать. Особенно когда монета встала на сторону родителей.

Иуда!

По дороге в школу расстроенно молчу, а мама ведет машину. Поездка занимает двадцать минут.

– Будет приятно снова повидаться со всеми, узнать, чем они занимаются. Я бы хотела повидать своих старых школьных друзей, – говорит мама.

Несколько лет назад она была на встрече выпускников в честь тридцатой годовщины окончания школы и утверждала, что впредь будет поддерживать связь со всеми, но с тех пор они ни разу не виделись.

– Ну же, Джош, поговори со мной… Что происходит? Я подумала, что сегодня, увидев старых друзей, ты сможешь взбодриться.

Мама всегда приберегает серьезные темы для машины, когда у меня нет возможности увильнуть от них. В конце концов, если заблокировать замок на двери, я точно не выскочу посреди разговора.

– Я знаю, что у тебя, должно быть, сердце разбито из-за Джейд, но прошло уже несколько месяцев, и я беспокоюсь о тебе. Как бы нам ни нравилось, что ты живешь с нами, я думаю, что сидеть сложа руки – этим делу не поможешь.

Не уверен, что им действительно нравится жить со мной. Увидев квартальный счет за воду, папа поставил в ванной таймер для яиц, чтобы мы знали, сколько времени отведено на душ.

Наконец я нарушаю молчание:

– Во-первых, я не сижу сложа руки, а изо всех сил стараюсь найти работу. Я отправил около пятисот откликов на вакансии. Это не моя вина, что нет буквально никакой работы. А во-вторых, хотите верьте, хотите нет, но дело не в Джейд. У меня было несколько самых дерьмовых месяцев в жизни, а потом, когда я думал, что удача повернулась