Сколько стоит любовь? - Стефани Лоуренс

Значит, остается брат. Или кузен. Флик, например, всегда стояла за него горой. Помогая ему, она могла выкинуть такие штуки, которые до сих пор снятся ему в кошмарных снах.

– Однажды я был замешан в афере со скачками.

Прис быстро повернула голову, локоны разлетелись в разные стороны:

– Что?!

Он спокойно встретил ее потрясенный взгляд и придержал лошадей. Подъездная аллея тянулась далеко: они были только на полпути к дому. Если он собирается открыть свой самый мрачный секрет, лишь бы завоевать ее доверие, им нужно где-то поговорить по душам.

Он отыскал боковую, поросшую травой тропинку и пустил лошадей шагом.

– Куда вы…

Она всматривалась в темноту, туда, где дорогу пересекали деревья.

– Погодите немного.

Он провел лошадей между деревьями и вскоре доехал до летнего домика, стоявшего на берегу искусственного озера. Спрыгнул на землю и привязал лошадей так, чтобы они могли щипать траву. Прис последовала его примеру. Он успел разглядеть в пене юбок стройные щиколотки.

– Что вы сказали? – недоуменно переспросила она. Он показал на домик:

– Давайте войдем.

Она пошла вперед: очевидно, не раз бывала в просторном помещении под крышей-куполом. Летний домик был обставлен совсем просто: плетеный диван и такое же кресло, заваленные мягкими подушками и поставленные таким образом, чтобы можно было обозревать озеро и возвышавшийся за озером дом.

Прис уселась в углу дивана. Она была не столько заинтригована, сколько заворожена. Ей не терпелось услышать его историю. Странно только, почему он так разоткровенничался.

Но ей необходимо видеть его лицо, хотя здесь, в летнем домике, царил полумрак. Повинуясь ее жесту, он сел рядом. Она едва различала его черты, но так и не смогла понять, что кроется в черных глазах.

– Поверить невозможно. Хранитель Реестра пород… просто не может быть вовлечен во что-то незаконное. По крайней мере связанное со скачками.

– Неужели? – коротко обронил он, словно намеренно срывая с себя блестящую мишуру, и она впервые увидела реального человека, человека без всяких защитных масок. Прис смотрела, изучала, и постепенно до нее дошло…

Она громко выдохнула, подвернула под себя ноги и придвинулась ближе.

– Ладно. Предположим, я могу представить нечто в этом роде. В молодости все мы беспечны, и…

– Не просто беспечны. Безумны. Разве не в этом дело? Наступила напряженная тишина. Он откинулся на спинку дивана, вытянул и скрестил ноги, сунул руки в брючные карманы и уставился на гладкую поверхность озера. Губы скривила улыбка самоуничижения.

– Беспечен, безумен, буен. Легкая добыча для любого мошенника, – задумчиво объяснил он, словно речь шла о другом человеке. Да он и был другим, потому что смотрел на свою юность с высоты прожитых лет. – Самовлюбленный, эгоистичный, самоуверенный и, естественно, зеленый мальчишка. У меня было все: имя, деньги, любые развлечения. Но я хотел большего. Нет, жаждал большего. Мне требовались приключения, рождающие жар в крови. Мой отец, как все родители, пытался меня образумить, но в те дни мы просто не понимали друг друга. Постепенно я увлекся петушиными боями, залез в долги. Я – единственный сын богатого хранителя Книги родословных и уважаемого члена «Жокей-клуба» – стал объектом шантажа.

Он помолчал, невидяще глядя на озеро, а когда заговорил, вроде бы спокойно, Прис неожиданно поняла, сколько темных эмоций бурлит в глубине этой мятежной души.

– Негодяи потребовали, чтобы я уговорил жокеев придержать лошадей: вполне обычное мошенничество. Я оказался достаточно труслив и убедил себя, что другого выхода все равно нет.

На этот раз пауза длилась дольше. Прис не смогла найти подходящих слов, чтобы утешить его, и поэтому молчала. Наконец он шевельнулся и мельком глянул на нее.

– Флик стояла за меня. Она упросила Деймона помочь, и вместе они меня вытащили. Обличили мошенников и даже нашли того джентльмена, который придумал весь этот план, а заодно дали мне возможность повзрослеть.

– А как же трусость?

Он молча прищурился.

– Вы не упомянули бы об этом, не будучи уверены, что такого больше не повторилось.

Его зубы блеснули в легкой циничной усмешке.

– Трус во мне умер в тот момент, когда мерзавец, стоявший за всем этим, прицелился во Флик из пистолета. Тогда моя жизнь необратимо изменилась: я внезапно увидел, что в ней самое главное. Заставить любимого человека страдать за все сотворенные мной глупости… этого я не мог, просто не мог вынести.

– А что случилось потом? Она была ранена? Диллон покачал головой:

– Обошлось.

Больше он ничего не сказал. Прис нахмурилась, подумала, и, кажется, на нее снизошло откровение.

– Вы подставили себя под пулю.

– Вполне разумно в подобных обстоятельствах. Как видите, я выжил, – отмахнулся Диллон.

Наказание, плата за грехи, о которых он не желал говорить. Она понимала, зачем он все это рассказал, и ей не нравилось направление, которое принимал разговор.

– Буйный и беспечный, – повторила она. – И это часть вашей души.

Она знала это так же хорошо, как знала себя и собственную душу.

– Вы не растеряли эти качества? Где они сейчас? Что вы делаете, чтобы утолить жажду приключений?

Ей действительно хотелось это знать. И он понял, что на этот вопрос она сама еще не нашла ответа.

Поэтому он с некоторым сочувствием улыбнулся.

– Тогда я боялся пристраститься к игре, но, к счастью, обнаружил, что ошибся. Мне действительно необходимо то волнение, то внутреннее возбуждение, которое приходит… с победой. С успехом в самом, казалось бы, безнадежном предприятии.

– Но в каких же предприятиях вы успели добиться успеха? – удивилась она. – Вряд ли вы имеете в виду должность хранителя Реестра пород.

– Разумеется, нет, – усмехнулся Диллон. – Мое положение – следствие врожденного интереса к лошадям. Породнившись с Деймоном, а через него – с семьей Кинстер, я занялся инвестициями.

– Надеюсь, не в государственные ценные бумаги? – сухо осведомилась она.

Диллон невольно улыбнулся:

– Получив лучшее из возможных образование в этой области, я, разумеется, вложил в бумаги часть средств, но вы правы: острые ощущения – это следствие чего-то совершенно иного. Оценка новых возможностей, проектов, рисков – это своего рода ставки на скачках, только в более широком масштабе: слишком много факторов приходится принимать в расчет одновременно. Но если вы обладаете достаточным умением и с толком используете полученные знания, шансы на успех неизмеримо возрастают. Никакая азартная игра не может с этим сравниться, не говоря уж об острых ощущениях.

– И результат куда более удовлетворительный, – согласилась она.